Без дна - Жорис-Карл Гюисманс

— Забавно то, — смеясь, сказал Дез Эрми, — что спиритизму туго приходится с доказательствами. Я слышал, были и удачные опыты, однако те, на которых я присутствовал, лишь вызывали много шума, но кончались ничем.

— Немудрено, — отозвался астролог, намазывая на хлеб апельсиновый джем, — первое правило магии состоит в том, что на экспериментах не должно быть скептиков, так как их флюиды нередко противостоят флюидам ясновидящего или медиума.

— Как же тогда убедиться в реальности сверхъестественных явлений? — поинтересовался Дюрталь.

Каре встал:

— Оставлю вас минут на десять.

Он накинул широкий плащ, и вскоре его шаги затихли на лестнице.

— И впрямь уже без четверти восемь, — пробормотал Дюрталь, бросив взгляд на часы.

На какое-то время в комнате воцарилась тишина. Есть больше никто не захотел, и госпожа Каре сняла со стола скатерть и постелила клеенку. Астролог вертел перстни на пальцах, Дюрталь катал хлебный шарик, а Дез Эрми, привстав, вытащил из тесного заднего кармана японский кисет и принялся скручивать папиросу.

После того как жена звонаря, попрощавшись с гостями, удалилась в свою комнату, Дез Эрми принес небольшой чайник и кофейник.

— Тебе помочь? — предложил Дюрталь.

— Да, достань, будь добр, рюмки и откупорь бутылку ликера.

Дюрталь открыл шкаф и вздрогнул, оглушенный ударами колоколов, сотрясавшими стены, — гул, повисший в помещении, был почти осязаемым, казалось, его можно потрогать руками.

— Будь тут, в комнате, духи, им бы сейчас досталось на орехи, — сказал он, расставляя рюмки.

— Колокол рассеивает призраки и изгоняет бесов, — набивая трубку, назидательно изрек Жевинже.

— Налей пока горячей воды, — сказал Дез Эрми Дюрталю, — а я разожгу печь, что-то холодает, у меня ноги совсем заледенели.

Возвратился Каре.

— В такую сухую погоду, как сегодня, колокола звучат отменно, — сказал он и, задув фонарь, скинул свой плащ.

— Как он тебе показался? — вполголоса обратился Дез Эрми к Дюрталю, кивая в сторону астролога, скрытого в облаке табачного дыма.

— Когда молчит, то вылитая старая сова, а когда говорит — трещит без умолку и вид у него, как у начетчика с постной физиономией.

— Один кусочек! — сказал Дез Эрми, заметив, что Каре кладет в его кофе сахар.

— Я слышал, вы работаете над историей Жиля де Рэ? — обратился к Дюрталю Жевинже.

— Да, шел-шел по его следу и забрел в такие кромешные дебри сатанизма, что уж не знаю, как из них и выбраться.

— Кстати, — воскликнул Дез Эрми, внимательно глядя на астролога, — на вас вся надежда, вы ведь специалист, вы одни можете прояснить моему другу один из самых запутанных вопросов, связанных с сатанизмом!

— Какой именно?

— Вопрос об инкубате и суккубате.

Жевинже откликнулся не сразу.

— Это уже серьезнее, — сказал он наконец. — Здесь вы вступаете в области, куда более опасные, чем спиритизм. Ваш друг уже в общих чертах ознакомился с этой… гм… темой?

— Да, разумеется, но только в общих… Впрочем, существует множество мнений касательно этой деликатной темы. Дель Рио и Боден,{47} к примеру, считают, что инкубы — это демоны мужского пола, которые совокупляются с женщинами, а суккубы — бесы, вступающие в плотские отношения с мужчиной. По их версии, инкуб использует в своих целях семя, которое мужчина теряет во сне. Так что встают две проблемы. Первая — может ли от этой связи родиться ребенок? Появление такого потомства теологи считают возможным, некоторые даже утверждают, что дети, появившиеся в этом случае на свет, тяжелее обыкновенных и способны высасывать молоко у трех кормилиц и не толстеть. Вторая проблема — кто отец ребенка: демон или мужчина, у которого он похитил семя? Святой Фома довольно изощренно доказывает, что настоящий отец — не инкуб, а мужчина.

— Синистрари д’Амено,{48} — заметил Дюрталь, — считает, что инкубы и суккубы, строго говоря, не демоны, а животные духи, нечто среднее между демонами и ангелами, наподобие сатиров, фавнов, леших и домовых, которых почитало язычество и с которыми боролось средневековое христианство. Синистрари добавляет, что они оскверняют спящего человека. Следовательно, у них есть половые органы и они способны к продолжению рода…

— Да, и это все, — подтвердил Жевинже, — даже Гёррес, столь искушенный и обстоятельный, в своей «Естественной и дьявольской мистике»[9]лишь вскользь касается этого вопроса, можно сказать, пренебрегает им, как, впрочем, и Церковь, которая молчит по этому поводу. Она не любит обсуждать эту тему и неблагосклонно смотрит на священника, который берется ее исследовать.

— Позвольте, — перебил его Каре, всегда готовый вступиться за Церковь, — почему «молчит»? По-моему, Церковь никогда не упускала случая высказаться об этой нечисти. Существование суккубов и инкубов подтверждают святой Августин, святой Фома, святой Бонавентура, Дени ле Шартрё, Папа Иннокентий VIII и многие другие! Церковь решительна в этом вопросе: каждый католик обязан верить в суккубов и инкубов. Они нашли отображение в житиях святых, и, если память мне не изменяет, Иаков Ворагинский в легенде о святом Ипполите{49} рассказывает о священнике, которого искушал голый суккуб. Священник швырнул тому в морду епитрахиль и увидел перед собой лишь труп женщины, которым воспользовался дьявол, дабы ввести в соблазн праведную душу.

— Да, Церковь признает суккубат, — согласился Жевинже, и глаза его сверкнули, — но дайте мне досказать, и вы увидите, что мое замечание отнюдь не беспочвенно! Вы неплохо усвоили, — обратился он к Дез Эрми и Дюрталю, — что написано в книгах. Но за последние сто лет положение дел коренным образом изменилось. Факты, которые я вам открою, прекрасно известны папской курии, но неведомы многим священнослужителям, во всяком случае, вы не найдете упоминаний о них ни в одной книге. Сегодня инкубов и суккубов не меньше, но это чаще всего не демоны, их роль весьма успешно исполняют души умерших, которые вызывают заклинаниями. Другими словами, встарь совокуплявшийся с суккубом человек был одержим нечистым духом. Теперь речь идет уже не об одержимости в чистом виде, дело обстоит куда хуже: современный человек, дабы удовлетворить извращенную похоть, сам призывает души умерших, усугубляя тем самым свою одержимость кровожадной чувственностью вампиризма. И у Церкви опустились руки. Ей остается либо хранить молчание, либо объявить, что заклинание душ умерших, запрещенное еще Моисеем, — вещь вполне возможная. Однако подобное признание опасно, оно делает всеобщим достоянием запретное действо, осуществить которое сегодня, когда спиритизм вольно или невольно проторил для этого путь, особого труда не составляет. И тогда Церковь решила набрать в рот воды, а ведь в Риме отдают себе отчет в том, какое страшное распространение получил в наши дни инкубат и суккубат в монастырях.