Спецслужбы Белого движения. 1918-1922. Разведка - Николай Кирмель

Предлагалось 12 часов учебного времени отвести на теоретический курс (изучение службы агента) и 14 — на практические занятия. Был ли реализован на практике данный проект частично или в полном объеме, однозначно сказать сложно.

В 1920 году врангелевские разведчики уже мало верили в победу запертой в Крыму Русской армии, считали войну проигранной и поддались всевозможным человеческим слабостям и порокам. «При разведывательном отделе собралась публика, которая только получает деньги, кутит, занимается казнокрадством, — давал показания уполномоченному Особого отдела ВЧК Кавказского фронта перебежчик. — Люди, посылаемые в Россию, ненадежны, ибо мало офицеров, которые бы верили в дело Врангеля. Организаторы труд агентов не оплачивают, а деньги присваивают себе на случай отплытия». С оценкой чекистов солидарен и К.И. Глобачев, считавший большинство агентов разведки, приезжавших из Крыма в Константинополь, мошенниками и двойниками. «С их стороны преследовалась единственная цель — получить покрупнее сумму для командировки и скрыться за границу, где они себя чувствовали в недосягаемости», — считал генерал.

5 (18) октября 1920 года был составлен список офицеров Генерального штаба, служивших в армии генерал-лейтенанта П.Н. Врангеля. Судя по дате, он, вероятнее всего, был последним документом такого рода, т.к. в ноябре остатки Русской армии эвакуировались в Турцию. Список содержит краткие сведения на 484 человек и подразделяется на три подгруппы: генералы; штаб- и обер-офицеры; штаб- и обер-офицеры, не переведенные в Генеральный штаб. Из них к разведке имели отношение 32 человека.

Особое отделение отдела Генштаба возглавлял полковник А.В. Станиславский, помощниками у него были полковник Л.П. Александров и подполковник В.Н. Ставрович.

Начальником разведывательного отделения штаба главнокомандующего Русской армии служил полковник В.И. Сизых, его помощниками — полковники Е.Б. Плотников и Г.И. Шлидт. В распоряжении начальника отделения находились полковник И.С. Нефедов и капитан В.А. Якименко, прикомандированными к отделению — подполковник Э.Б. Болецкий и полковник М.К. Мунтянов.

В нижестоящих разведорганах также служило немало генштабистов. Так, штаб-офицером по зарубежной агентуре штаба армии (1-й или 2-й, точно не удалось установить. — Авт.) служил полковник Г.И. Дементьев, старшим адъютантом разведывательного отделения штаба 2-й армии — полковник Н.Е. Каблицкий. Среди руководителей разведки корпусного и дивизионного звена также находилось много генштабистов.

В должности заведующих разведкой служили: штаба 1-го корпуса — капитан В.К. Модрах, штаба 2-го корпуса — подполковник Н.Ф. Соколовский, штаба Керченского укрепрайона и Керченской крепости — полковник М.И. Золотарев, штаба Марковской дивизии — штабс-капитан Л.П. Бендер, Дроздовской дивизии — есаул С.А. Богородицкий, штаба 1-й кавалерийской дивизии — штаб-ротмистр Х.В. Доможиров, штаба 34-й пехотной дивизии — полковник М.Е. Максимович, штаба 2-й кавалерийской дивизии — полковник Л.В. Пермяков, штаба Корниловской дивизии — капитан А.Ф. Столяренко, штаба 7-й пехотной дивизии — полковник И.И. Фалилеев, штаба 13-й пехотной дивизии ротмистр А.И. Шульгин, и.д. штаба 6-й пехотной дивизии — капитан М.П. Фесик, штаба Терско-Астраханской бригады — штаб-ротмистр М.В. Хабаев.

Разумеется, должности военных агентов занимали генштабисты: в Сербии — генерал-лейтенант В.А. Артамонов, в Швейцарии — генерал-лейтенант С.А. Головань, в Италии — полковник князь A.M. Волконский, в Швеции, Дании и Норвегии — полковник Д.Л. Кандауров, в Берлине — полковник А.А. фон Лампе, в Греции — полковник В.Н. Поляков.

Напротив фамилии вышеупомянутого полковника В.Д. Хартулари стоит запись: «Прикомандирован] к о[тделу] генкварглав[а] (в секр[етной] командировке]». По всей видимости, в штабе Русской армии не знали о гибели разведчика в апреле 1920 года.

Список свидетельствует о том, что к концу Гражданской войны руководящее звено белогвардейской разведки на Юге России отчасти удалось укомплектовать офицерами Генерального штаба, что соответствовало существовавшему сначала в царской, а затем и в белой армии подходу — руководить разведорганом должен генштабист.

К сожалению, немногочисленные источники не дают полного представления о кадровом составе, профессиональных качествах сотрудников и агентов белогвардейской разведки на Юге России. По всей видимости, при отступлении и эвакуации армии руководители спецслужб уничтожили или увезли с собой наиболее ценные документы, справедливо опасаясь, что они попадут в руки красных и тем самым подвергнут опасности находившихся в Советской России агентов.

Контрразведывательные органы на Юге России создавались на основе «Временного положения о контрразведывательной службе на ТВД» от 17 июля 1917 года. Над этим документом специалисты работали в апреле, когда шли гонения на офицеров Отдельного корпуса жандармов, в том числе и контрразведчиков, и поэтому он отражал в себе дух того времени. Комиссия под председательством генерал-квартирмейстера Главного управления Генштаба генерал-майора Н.М. Потапова, действуя в русле политики Временного правительства, предложила начальников контрразведывательных органов и их помощников назначать из числа офицеров Генштаба или офицеров, имевших юридическое образование. Лица, служившие ранее в охранке или жандармерии, не могли быть назначены даже чинами для поручений и наблюдательными агентами. Данной позиции придерживался и генерал-лейтенант А.И. Деникин.

«Мне было сказано, что главком не может согласиться на прием меня в Добрармию, так как этому мешает “совокупность прежней моей службы по политическому розыску”, то есть при царском режиме и за последнее время в Киеве и Одессе», — писал бывший начальник Петроградского охранного отделения генерал-майор К.И. Глобачев. Позже он получил назначение на должность начальника КРО штаба командующего войсками Новороссийской области и пробыл в ней не более 10 дней. В марте 1920 года генерал возглавил Ялтинский паспортный пропускной пункт, а в мае принял пункт в Константинополе.

Бывший руководитель Особого отдела и экс-директор Департамента полиции МВД генерал Е.К. Климович также не получил должности в штабе Добровольческой армии. И лишь с назначением генерал-лейтенанта П.Н. Врангеля главнокомандующим Русской армии он возглавил особый отдел штаба.

Различные источники свидетельствуют о том, что и другие офицеры Отдельного корпуса жандармов, оказавшись в Добровольческой армии, также не получили назначение в контрразведывательные органы. Как видим, политическое недоверие к представителям дореволюционных органов безопасности одинаково проявляли не только красные, но и белые. «Эффект, порожденный компанией дискредитации политической полиции в период нахождения у власти Временного правительства, продолжал действовать, настолько мощная волна недоверия зародилась тогда даже в умах военных, — объясняет ситуацию историк А.А. Зданович. — Единичные случаи зачисления в Добровольческую армию жандармов, конечно, были, но они, в основном, служили не по своей специальности».

На наш взгляд, не последнюю роль в отторжении жандармов командованием Белого Юга сыграло неоднозначное и противоречивое отношение русского общества к органам государственной безопасности в дореволюционном прошлом. Значительная часть граждан империи относились к ним либо безразлично, либо как к необходимой детали государственного механизма. В то же время либерально настроенная интеллигенция видела в жандармах неких монстров-шпиков, достойных лишь презрения, «…голубой мундир, ото всех других военных своим цветом отличный, — писал в XIX веке современник А.С. Пушкина, русский мемуарист Ф.Ф. Вигель, — был как бы одеждой доносчиков, производил отвращение даже тех, кои решились его надевать». «Бенкендорф образовал целую инквизиционную армию наподобие тайного общества полицейских масонов, которое от Риги до Нерчинска имело своих братьев-шпионов и сыщиков», — писал в Лондоне А.И. Герцен о шефе жандармов и начальнике III отделения Собственной Его Величества канцелярии. Между тем А.Х. Бенкендорф, по свидетельству современников, сам презирал «доносчиков-любителей, зная очень хорошо, что в руках подлецов донос часто бывает орудием мести», и им противодействовал. Любопытный факт: с 1827 по 1846 год за ложные доносы в Сибирь было сослано 358 человек. Но либералы не утруждали себя установлением истины. Когда дворяне и разночинцы стали расшатывать государственные устои своим участием в различных антиправительственных организациях, тогда они, «как всякие интеллигентные люди», считали правилом хорошего тона презирать жандармов и формировать о них негативное мнение в обществе. Отчасти «интеллигентные люди» в этом преуспели — «благородные» семейства считали для себя неприемлемым отдавать своих дочерей замуж за жандармов, «…многие в обществе не любили жандармов, службу их бранили и говорили о них, что они все доносчики, — писал шеф Дворцовой охраны А.И. Спиридович. — Это неприязненное отношение к жандармам я встретил тогда же в семье почтенного присяжного поверенного, на дочери которого я хотел жениться. Русский человек, сын генерала, севастопольского героя, мой будущий тесть не хотел и слышать, чтобы его зять был жандармом».