Шафрановые врата - Линда Холман

При виде этой невероятной красоты я на мгновение забыла о цели моей поездки в Марракеш.

Я очнулась, только когда официант пробормотал:

— Начинать, мадам. Bon appetite[42], — и поставил передо мной тарелку с маленькими пирожными милле-фолле.

Я положила одно из них себе в рот; это напомнило мне бастилу, которую я ела в Танжере, но здесь внутри было что-то, что я не могла определить. Шум снаружи — отдаленный гул, равномерный и ритмичный, как биение сердца, — усилился, и его ритм стал более частым. Я оглянулась на тускло освещенную благоухающую комнату, но, казалось, никто ничего не замечал.

— Простите, — наконец обратилась я к паре за соседним столиком. — Что это за звук?

Мужчина опустил нож с вилкой.

— Главная площадь в медине — старом районе Марракеша, — ответил он с британским акцентом. — Джемаа-эль-Фна. Тихое место, — сказал он. — Как я понимаю, вы только что приехали в Марракеш?

— Да.

— Ну что же, тогда вам нужно обязательно посетить медину. Район Марракеша, в котором находимся мы с вами, — Ла Виль Нувель — сильно отличается от старой части города. Здесь все новое, построенное после захвата власти французами. Но Джемаа-эль-Фна, — он посмотрел на мой столик, накрытый на одного человека, а потом перевел взгляд на мое лицо, — считается величайшим соуком в Марокко, причем на протяжении многих веков. Но я бы не рекомендовал ходить — или даже осмелиться сунуться — в старый район без сопровождения. Позвольте мне представиться и познакомить вас с моей женой. — Он поднялся и благородно поклонился. — Мистер Клив Рассел, — назвался он. — И миссис Рассел. — Он протянул руку высокой стройной женщине с алебастровой кожей, сидевшей напротив него. Тонкая нить сверкающих рубинов в золотой оправе охватывала ее длинную безукоризненную шею.

Я представилась, и миссис Рассел кивнула.

— Мистер Рассел прав. Медина внушает страх. А эта площадь — ох, там столько людей! Здесь я видела вещи, которых не видела больше нигде. Чародеи со змеями, агрессивные обезьяны, пожиратели огня и стекла. Несносные попрошайки, преследующие тебя. И то, как мужчины разглядывают… Это буквально вызывало дрожь в моем теле. Одного раза было для меня достаточно, даже несмотря на то, что мистер Рассел находился рядом, — сказала она.

— Это название — Джемаа-эль-Фна — означает «Собрание мертвых», или «Скопление покойников» — какие-то вселяющие ужас вещи, — продолжил мистер Рассел, снова садясь за стол, но подвинув свой стул так, чтобы видеть меня и продолжить разговор. — Раньше на площади часто выставляли отсеченные головы, это было своего рода предостережением. Французы положили конец всему этому.

— И слава Богу! — добавила миссис Рассел.

— Вы давно в Марракеше? — спросила я.

— Несколько недель, — ответил мистер Рассел. — Но сейчас здесь слишком жарко. Мы уезжаем на следующей неделе. В Эс-Сувейру, где можно насладиться морским бризом. Вы там еще не были?

Я покачала головой. Это название заставило меня вздрогнуть: это там, в Эс-Сувейре, брат Этьена Гийом утонул в Атлантическом океане.

— Прелестный прибрежный городок. Прелестный, — добавила миссис Рассел. — Знаменитый своей мебелью и украшенными резьбой изделиями из туи. Аромат этого дерева может наполнить весь дом. Я надеюсь найти небольшой столик и отправить домой. Как вам нравится интерьер? Я чувствую себя здесь словно во дворце паши.

— А вы не встречали за время вашего пребывания здесь доктора Дювергера? — спросила я, не отвечая на вопрос миссис Рассел.

Гостиница была буквально наводнена богатыми иностранцами; возможно, Этьен останавливался здесь. Или даже находился здесь сейчас. Мое сердце гулко застучало, и я быстро обвела взглядом комнату.

— Как звали доктора, с которым мы встретились в поезде?

Услышав эту фразу миссис Рассел, обращенную к мужу, я снова посмотрела на них.

Мистер Рассел покачал головой.

— То был доктор Уиллоуз. Мне очень жаль. Мы не знаем доктора Дювергера. Но вам нужно спросить у портье, если вы полагаете, что он может быть здесь.

— Спасибо, — сказала я. — Я так и сделаю.

Мне и в голову не пришло спросить напыщенного мсье Генри, не останавливался ли здесь в последнее время доктор Дювергер. Как я могла не догадаться задать такой простой вопрос? Хотя я была немного не в себе, когда приехала. Наверное, и сейчас еще не пришла в себя.

— Это сад… — я махнула рукой в сторону окна.

— Это был своего рода парк несколько столетий назад, — пояснила миссис Рассел, прежде чем я успела продолжить. — Есть прекрасные сады, подобные этому, по всему Марракешу, за стенами медины. Очевидно, у правящих султанов была традиция дарить своим сыновьям дом и сад за пределами медины в качестве свадебного подарка. Много французских отелей построено там, где когда-то были сады правителей. Этот простирается на несколько акров. Вам стоит прогуляться по нему чуть позже, ведь аромат цветов становится насыщеннее к вечеру, когда спадает жара. К тому же он обнесен стеной, поэтому там абсолютно безопасно.

Я кивнула.

— Да. Я схожу.

— Я бы посоветовал вам взять на десерт наполеон. Его здесь прекрасно готовят, в этой гостинице очень талантливый французский шеф-повар, кондитер, — продолжил мистер Рассел, разворачивая свой стул и этим как бы давая мне понять, что разговор окончен. — Нам он очень нравится, правда, дорогая? — сказал он миссис Рассел.

После того как я закончила ужинать, ощутив тяжесть в желудке, хоть еда и была легкой, я прошла через огромную стеклянную дверь в сад. Многие гости теперь танцевали в одном из залов, через которые я прошла, поэтому тропинки сада были пусты, но освещены зажженными факелами. Здесь были апельсиновые и лимонные деревья и тысячи розовых кустов с яркими красными цветами. Я вспомнила о лепестках, разбросанных по всему моему номеру. Соловьи и горлицы гнездились на пальмовых деревьях, что росли вдоль тропинок. В саду было изобилие сладко пахнущей мимозы и растений, которые были удивительно похожи на те, что росли в моем саду: герань, левкой, львиный зев, бальзамин, шалфей, анютины глазки и штокроза.

Удивительно, но мои воспоминания о доме — и моей прежней жизни — казались чем-то далеким, будто женщина, которая жила там обычной жизнью, не поддерживая связи с миром за пределами Юнипер-роуд, никак не могла быть мной.

На этой новой для меня земле я уже не была той Сидонией О'Шиа. С тех пор как я покинула Олбани, все, что я видела, слышала и вдыхала, к чему прикасалась и что пробовала на вкус, было неожиданным и непредсказуемым. Что-то было прекрасным, что-то устрашало. Что-то было опасным и волнующим, что-то — ясным и спокойным. Все воспринималось так, будто новые события были фотографиями из книги, фотографиями, которые я запечатлела в своей памяти.

Я могла рассматривать их, словно медленно переворачивая страницы.