Рассекреченное королевство. Власть - Ровенна Миллер

Набросив сеть на борт вражеского корабля, я крепко прижала ее к прочной древесине, следя, чтобы она не заходила ниже ватерлинии. Выстрелы должны были посеять хаос на палубе, а также, вынужденно призналась себе я, ранить матросов и офицеров. Главное, не потопить наш приз.

На носу корабля была вырезана скопа, и я мельком подумала, не в честь ли этой птицы названо судно. «Соловей» против грозного хищника… Шансы не слишком велики. Нужно склонить весы в нашу пользу. Я прижала чары к закаленному волнами борту корабля, но дерево упрямо сопротивлялось, словно живое.

Пропитать подобный материал магией было трудно, даже при наличии свободного времени и в отсутствие вопроса жизни и смерти. Я снова надавила на верхнюю часть корпуса и ощутила его неприступность. Лучше пересмотреть тактику. Под слоем чар я почувствовала текстуру дуба: крепкую, жесткую, почти живую. Я не понимала дерево, как понимаю ткань. В том-то и была проблема. Но, потрогав его, ощутив, я кое-что осознала: пусть волокна в дереве не переплетались на виду, как в ткани, внутри структуры имелась упорядоченность. Встроить туда магию было сложнее, чем в паруса, но протолкнуть проклятие вдоль волокон оказалось проще, чем просто прижимать его.

Я наудачу послала ленточки темных чар внутрь корпуса, потом осмотрела результат своего труда. Кристос как-то перевернул на наш кухонный стол чернила. Проклятие на дереве выглядело точно так же. Чары затекли в прожилки, беспорядочно устремляясь вперед, словно по венам. Оставалось лишь надеяться, что они так же притянут ядра, как раньше их притянул такелаж.

Вдруг почти без предупреждения мы развернулись и дали по врагу залп с борта. Как я и предполагала, Аннетт велела наводчикам целиться, чтобы нанести ущерб и ранить команду, но не потопить корабль. Ядра пронеслись по палубе, сея разрушения. Увидев обломки в фут длиной, летящие во все стороны щепки, истерзанную плоть и кровь, я зажмурилась.

В мгновение ока последовал приказ капитана – приготовиться абордажной команде. Два других корабля окружили роялистов с флангов. Не успели наши матросы вскарабкаться на борт, как противник выбросил белое полотнище, немного разочаровав новобранцев, но более опытные моряки вздохнули с облегчением.

Мрачный капитан роялистов и Аннетт вступили в переговоры, а ко мне подошел старый матрос.

– «Морской ястреб»! – Он ткнул пальцем в витиеватые буквы на личном штандарте капитана и ухмыльнулся, продемонстрировав пару отсутствующих зубов: – Подумать только, я плавал на «Львице» и «Копьеносце», а «Морского ястреба» одолел на «Соловье».

– Не жалеете, что все так быстро кончилось? – улыбнулась я в ответ.

– Легкая и бескровная победа в бою – все равно победа. А кровь прибережем на другой раз, – пожал плечами старик и подозрительно прищурился: – Вы нам как-то подсобили?

– Кто знает, – отговорилась я.

Моряк хмыкнул и снова принялся наблюдать за капитанами. Договориться предстояло о следующем: освободить матросов и офицеров «Ястреба» или взять в плен. Аннетт настаивала на взятии под стражу всего экипажа, но я знала, что в итоге она согласится только на офицеров.

Сопроводив капитана и его помощников на наш бриг и отправив своих людей на захваченный корабль, дабы обеспечить благонадежность временной команды, мы продолжили патрулировать побережье.

На «Морском ястребе» мы разжились порохом для мушкетов и пушек, а также внушительным запасом галет. Великолепным дополнением к призу стали экваториальный ром и ящик галатинского вина прямиком из капитанской каюты.

Обнаружить другие корабли роялистов нам больше не повезло. Пришла пора возвращаться и следовать на север для встречи с армией.

– Вылазка все равно была успешной, – заметила Аннетт. Мы наблюдали, как над туманным берегом Галатии заходит солнце. – И кто знает, возможно, другие дельфины поймали еще рыбы?

– Что же дальше? – осведомилась я.

– У нас есть координаты места встречи с Сайаном.

– Я так и поняла. Но чем займешься ты?

– Буду готовиться к морской баталии за столицу, – сказала Аннетт. – Надеюсь, долго ждать не придется.

Переступив с ноги на ногу, она расправила фалды светло-синего мундира. Он был почти такого же цвета, как придворное платье, которое ей сшили в моем ателье для бала на Средизимье около года назад. Мундир лучше подходил принцессе, хотя про себя я подумала, что ему не помешала бы серебристая отделка.

– А когда мы выиграем битву? – спросила я и нерешительно добавила: – Вернешься в Порт-Триумф?

– Не знаю… – Аннетт уже не выглядела такой уверенной. – Когда мы покупали виллу, не думали, что Западный Сераф вступит в союз с роялистами. И уж тем более не предполагали, что развернется такая война. – Она вздохнула, высоко приподняв изящные плечи. – Поэтому вполне может статься, мы вообще не сумеем вернуться. Особенно после произошедшего.

– А Виола?

– Понятное дело, она расстроена, – криво улыбнулась Аннетт. – Всемогущая Дева Галатии, как я по ней скучаю! – И со смешком добавила: – Ей бы тут не понравилось.

– Что именно?

– Она не любительница путешествовать на кораблях. Яркое солнце и соленые брызги уничтожили бы ее картины. К тому же Виола не хотела войны, тем более, ей претит мысль оказаться в самой ее гуще.

– Можно подумать, кто-то из нас хотел…

– Ну разумеется, нет, но кое-кто принял происходящее лучше остальных, – приподняла бровь Аннетт. – А ты определенно развила свои умения.

– Как говорит Теодор о растениях пустыни и таежных лишайниках – «Ботаники считают, что под давлением среды у них появились определенные способности». – Я нервно побарабанила пальцами по фальшборту.

– Твоя квайсетская подруга сказала бы иначе: «Они идеально подходят для той окружающей среды, в которой произрастают». Не знаю, какое из этих утверждений подходит больше, но тебе здесь самое место. Странно и невозможно, но ты нам очень нужна.

– Надеюсь, моих умений будет достаточно. Как что-то может быть таким огромным и пугающим? Я боюсь, Аннетт. Я не могу отменить то, что сделала.

– Никто из нас не может, – возразила Аннетт. – Я не могу снова стать принцессой Аннетт, самой завидной невестой Галатии, особенно после того, как командовала флотом, носила бриджи и участвовала во всевозможных скандалах. Богиня, я даже к семье не могу вернуться! Где бы они ни были…

Она сердито засопела, и на ее лице отразились боль и неуверенность.

– Но ты и не хочешь снова становиться принцессой Аннетт. – Я сжала губы. – А я так и не знаю, чем буду заниматься.

Я тряхнула головой, стараясь избавиться от навязчивых воспоминаний о золотых днях, проведенных в общественных садах с Теодором, прохладных утрах, когда в ателье приходилось разжигать печь, пикниках с братом на скачках, долгих разговорах за крепким кофе с пеллианскими подругами. Возврата к былому нет. Воспоминания теперь казались недосягаемыми местами на карте воображения. Аннетт, не сказав ни слова, взяла меня за руку. Я нуждалась в этом молчании.