История Рязанского княжества - Дмитрий Иловайский

Когда на время ослабла сила притяжения со стороны Москвы, оба княжества примкнули к Литве, где еще властвовал грозный Витовт. Около 1427 г. Иван Федорович заключил с ним следующий договор:[162]

Вместе с рязанским князем поддался Витовту и пронский Иван Владимирович; его договорная грамота написана почти теми же словами.

В 1430 г. мы находим Ивана Федоровича в числе знатных гостей, которых угощал Витовт великолепными пирами. Спустя несколько месяцев литовский князь скончался, в Литве начались смуты и усобицы, а вместе с тем окончилась кратковременная зависимость от нее рязанцев, но только для того, чтобы возобновились их прежние отношения к Москве, хотя и здесь в то же время открылась борьба между Василием Васильевичем и Юрием Галицким.

Иван Федорович сначала целовал крест Василию и посылал свою дружину вместе с москвитянами воевать волости Юрия[164]. Но когда Юрий одолел племянника и сел на московский стол, Иван Федорович перешел на его сторону и заключил с ним договор[165]. Юрий обещает иметь Ивана Федоровича себе племянником, сыновья его: Василий Косой — равным братом, а Дмитрий Шемяка и Дмитрий Красный — старшим. Рязанский князь обязывается сложить с себя целование к Василию Васильевичу и быть против него и против других недругов заодно с Юрием. Отношения князей и границы княжеств определяются почти такими же условиями, как в 1402 г. Против прежних грамот замечательно следующее прибавление:

Тула и Берестий, уступленные Витовту, теперь опять причисляются к Рязани. Из той же грамоты узнаем, что князья рязанский и пронский незадолго перед тем временем окончательно помирились и вместе подчиняются московскому, а третейским судьей опять признают митрополита; самый договор Иван Федорович заключает вместе от себя и от пронского князя с его братьями.

Этот договор, как надобно полагать, был заключен в 1434 г., т. е. после второго занятия Москвы галицким князем. Но в том же году Юрий скончался и Василий Васильевич воротился в Москву. Для Рязани это было все равно — поменялось только лицо, а отношения к великому князю московскому остались те же самые. Вообще незаметно, чтобы рязанцы принимали деятельное участие в борьбе Василия Темного с Дмитрием Шемякой.

В 1447 г., когда Василий окончательно утвердился на московском столе, последовал новый договор с рязанским князем. Иван Федорович признает Василия старшим братом, Ивана Андреевича Можайского — равным, а Михаила Андреевича и Василия Ярославича Боровского — младшими. Далее опять повторяются почти те же условия, какие и в предыдущих грамотах. Заметим только прибавление касательно литовских отношений:

Дополнением к последней статье могут служить следующие слова из договора, который, спустя два года, Василий Васильевич заключил с Казимиром Литовским[166]:

Здесь московский князь, вопреки условиям 1447 г., отказывается помогать рязанцам против Литвы, зато рязанскому князю предоставлено более свободы нежели прежде, он по собственному выбору может примкнуть к Литве или Москве. Но это была только дипломатическая уловка со стороны московского правительства, а на деле оно уже могло быть спокойно на счет литовского соперничества. По крайней мере, после Витовта со стороны Рязани почти невидно колебания между той и другой зависимостью до времен Василия III. Мало того, если мы не можем указать на значительные войны, зато мелкая вражда на границах время от времени могла породить довольно сильное неудовольствие между Рязанью и Литвой. В этом отношении от XV ст. сохранился очень интересный документ, известный под именем: «Посольство до Великаго князя Рязанскаго з Вильны Васильем Хребтовичем». В 1456 г. прибыл в Переяславль к Ивану Федоровичу посол из Литвы Василий Хребтович и подал ему грамоту от Казимира IV. В этой грамоте Казимир жалуется рязанскому князю на его подданных, которые в ту весну накануне Николина дня внезапно пришли под город Мценск, выжгли его, повоевали окрестности и увели много пленников. И прежде нередко были обиды литовским украинным людям от рязанских, а теперь последние, не довольствуясь воровством и грабежом, поднимают открытую войну. Король требует, чтобы рязанцы возвратили пленников и пограбленное имущество, чтобы они в литовской земле зверей и бобров не били, пчел не драли и рыбы не ловили.[167] Результаты этого посольства нам не известны. Из грамоты видно, что обиды между пограничными жителями были взаимные. Да и невозможно было их избежать при неразвитости общества и отсутствии точного определения границ. Подобные пересылки русских князей с литовским правительством по поводу беспорядков на границах были делом довольно обыкновенным в те времена и, кажется, не вели ни к каким серьезным результатам.[168]