Стальной излом. Волоколамский рубеж - Даниил Веков

Мост охраняли две зенитки, но, понятное дело, не от наземного противника, а от бомбардировщиков. И стволы орудий были, само собой, задраны высоко вверх. Пришлось их срочно переводить их в горизонтальное направление и нацеливать на шоссе. У защитников были также пулемёты, несколько ППШ и, разумеется, винтовки и гранаты.

Командир истребительного батальона майор Хомченко расставил своих людей вдоль дороги так, чтобы взять немцев в «клещи». Это было правильным решением: как только мотоциклисты въехали на мост, по ним сразу же ударили с двух сторон. Основной огонь вели, конечно, зенитки – 25-мм 72-К. Били осколочно-зажигательными, и огонь их был плотным – пушки же автоматические! Только и успевай, что вставлять обоймы с патронами! Одна ещё не закончилась, а заряжающий уж готовит следующую. Рядом с зенитками стрекотали «Максимы» – поливали мост короткими и длинными очередями. Ну и, конечно, не слишком дружно, зато часто били винтовки.

Первые три мотоциклиста (впереди ехали BMW без колясок) успели доехать почти до середины моста, когда угодили под настоящий свинцовый ливень. Двое сразу же повалились на землю убитыми, даже затормозить не успели, а третий проехал ещё немного, но потом врезался в бетонную ограду и повалился. Мотоцикл упал набок, но мотор ещё работал, ревел по-прежнему, колеса крутились. Однако сам водитель был уже мёртвым – лежал, уткнувшись лицом в снег, а из пробитой головы вытекала на снег тонкая струйка крови.

Оставшиеся разведчики (в том числе и сам лейтенант Вазель) начали тормозить, разворачиваться, пытаясь уйти из-под обстрела. Двое или трое, укрывшись за стальными фермами моста, открыли ответный огонь из автоматов, а из колясок зло, напористо заквохтали пулемёты. Однако ни МР-40, ни MG.34 не могли противостоять огненному шквалу, который летел с левого берега.

Вазель быстро сообразил, что надо срочно отходить, спасать людей. Однако сделать это оказалось не так просто: от точных попаданий зениток встали и загорелись последние машины, перегородили путь.

Лейтенант понял – на мотоциклах уже не вырваться. И приказал отступать в пешем порядке – пока ещё есть такая возможность.

Мотоциклисты, оставив свои верные BMW, побежали на правый берег. Но не всем удалось уйти – большинство осталось лежать на мосту. Из взвода уцелело лишь двенадцать человек, причём трое были ранены. Осколок задел и самого Вазеля: пробил шинель и застрял в плече (отчего левая рука мгновенно стала тяжёлой и неподвижной), но он продолжал руководить своими подчинёнными. Спасал тех, кого ещё можно было спасти.

Через пятнадцать минут бой был закончен: уцелевшие мотоциклисты скрылись в ближайшем лесу, на мосту остались лежать тела убитых и тяжелораненых. И стояли брошенные машины. Советские бойцы их с интересом рассматривали – никогда прежде таких не видели. Выяснилось, что несколько машин не слишком пострадали от выстрелов, по-прежнему на ходу, и тогда ребята-милиционеры, кто имел дело с двухколёсной советской техникой, с удовольствием стали кататься на них по берегу. Когда ещё представится такой случай! Оседлали и гоняли как бешеные. Пока не подъехало высокое начальство (а оно всегда появляется только после победного боя) и не приказало строгим командным голосом с рявкающими интонациями сдать трофеи (оружие, документы, мотоциклы) кому и куда положено. С описью и распиской о получении – всё как надо.

Что и было сделано. К концу дня – самого обычного московского дня. Напряжённого, военного – одного из длинной череды дней 1941 года.

* * *

К лейтенанту Вальтеру Штоссу наконец пришло пополнение – сапёрная рота. К сожалению, только половинного состава – как и для всех. Но хоть что-то, а то совсем людей не осталось.

Формально Вальтер считался командиром танкового батальона, фактически же… Лишь два панцера в строю: его собственный Pz.III и Pz.II фельдфебеля Зигфрида Губера. Ещё одна «тройка» находилась в ремонте, но на скорое возвращение её в строй рассчитывать не приходилось – не было запасных деталей. Их доставка на передовую осуществлялась крайне медленно и нерегулярно. Солдаты обер-фельдфебеля Бролля (уцелевшие 19 человек) обеспечивали панцергренадёрам пехотную поддержку, а больше надеяться было не на кого. Но вот наконец – сапёры.

Вместе с ними пришёл и новый приказ: переправиться через Истру и продолжить наступление на Москву, ближайшая цель – село Селиваново. К счастью, батальон Штосса в этот раз находился во втором эшелоне – за панцерами гауптмана Мензеля. У которого было в строю десять исправных машин, в том числе шесть «троек». Значит, ему и наносить главный удар.

Панцеры Мензеля поддерживала почти целая пехотная рота – девяносто человек, да и противотанковая артиллерия у него имелась: четыре 37-мм Pak.35/36. В общем, небольшой, но сжатый бронированный кулак. Им и собирались ударить по русским, чтобы прорвать оборону у Селиваново и выйти (в идеале, конечно) к другому важному населённому пункту, Кубинке.

Вальтеру накануне наступления подвезли горючее, боеприпасы, продовольствие и даже четыре коробки настоящего красного французского вина, которое, как известно, очень полезно для здоровья и отлично восстанавливает силы. Правда, с вином вышла одна промашка: от сильного мороза (коробки-то перевозили в товарных вагонах, а потом – в открытых грузовиках) бутылки полопались (замерзая, вода, согласно законам физики, увеличивается в объёме), и теперь вместо вина в картонных упаковках были лишь куска льда бледно-красного цвета и тёмно-зелёные осколки стекла.

Но разве это остановит бравых солдат Рейха? Осторожно вытащили стекло, а «винный лёд» сложили в две большие деревянные бочки. И поставили возле печек – таять. Затем стали осторожно зачерпывать котелками розовую жидкость и, процедив через бинт (чтобы не попали мелкие осколки), разливать по кружкам. И пить. Вино и правда оказалось хорошим, жаль только слабеньким. Зато каждому досталось почти по трети бутылки. Закусывали французскими же галетами и шоколадом – тоже подарок от «лягушатников».

Но некоторые солдаты недовольно бурчали: вино – это, конечно, очень хорошо, как и галеты с шоколадом, но лучше было бы, если бы эти французы сами оказались на фронте. Вот это была бы реальная нам помощь! Все знали, что французские легионеры где-то здесь, под Москвой (причём целый полк!), но их никто не видел. И никакого участия, судя по всему, они в боевых действиях не принимали. «Солдатское радио» ничего конкретного про них не доносило – то ли есть они, то ли нет. Тогда зачем они вообще сюда прибыли?

Немецкие сапёры умело разобрали остатки разбитых крестьянских изб и за ночь соорудили переправу через Истру – благо, опять резко похолодало, лёд стал толще и крепче. Проложили через реку длинные брёвна, на них – поленья и прочные жердины, связали кусками телефонного провода. Вот вам и мост!

Русских, к счастью, на противоположном берегу не было – уже отошли в глубь обороны. Так что форсирование прошло успешно, без потерь – техника и люди благополучно перебрались на тот берег. Большевики, правда, отступили совсем недалеко, к соседнему селу Селиваново, и обосновались основательно. Значит, предстоял долгий штурм…

Утром штаб 2-й панцерной дивизии отдал Штоссу и Мензелю приказ: взять Селиваново! Однако атаку пришлось отложить: разыгралась метель, видимость упала почти до нуля. Наступать в таких условиях – верх безрассудства. Батальон Штосса после переправы направили по лесной просеке в обход села – зайти к русским с северо-востока. Панцеры же Отто Мензеля должны были наступать по центру: надо проломить русскую оборону таранным ударом! Или же как минимум отвлечь на себя внимание, чтобы Штосс смог осуществить свой манёвр.