Гнездо для купидона - Маргарита Южина

За дверью тишина – ни вздоха, ни всхлипа.

– Открой, а то я вынесу двери, – с ледяным спокойствием произнес Глеб и сильнее дернул за ручку.

Теперь Зойка отперла и юркнула на кровать. Из-под одеяла блестели только ее глаза.

– Рассказывай… – не глядя на нее, произнес Глеб. – Только теперь не смей врать!!

Зойка шмыгнула носом, стрельнула глазами на мать и отвернулась.

– Почему ты… как ты могла сюда прийти? И вот так… завалиться на чужую кровать? – спросила Маша. – Сколько ты уже здесь?

– Около недели, – проговорил Глеб.

– Значит… ты совсем не поехала в санаторий, а… ты жила здесь?! – ужаснулась Маша. – По…чему?

– А потому что я не хочу больше жить с таким папочкой, ясно?! – выкрикнула Зойка. И из нее полилось: – И жить как ты, тоже не хочу!! Я когда тебя заменяла, сразу заметила, что у Глеба машина крутая! Узнала, что он и вообще начальником работает! Значит, богатый, ясно?! А все богатые – они себе молоденьких жен ищут!! Вот я и…

– Так Глеб тебя не сбивал? – снова охнула Вера Дмитриевна.

– Ничего он не сбивал… – пробурчала Зойка. – Я специально подождала, когда он задом отъезжать будет, бросилась рядом с машиной, ну и… вроде как он меня сбил. А синяк мне еще раньше Мишка поставил, я попросила.

– Такая у кого хочешь синяки выпросит… – прошипел Глеб.

– И тогда… тогда я заревела… я потому что правда испугалась, что он поймет! Потому что это уже все по телевизору видели. А он… он ни фига не понял, домой притащил… Только я не знала, что здесь его мать живет, я думала, мы с ним вдвоем будем жить, тогда б он… тогда б он уже давно на мне женился!

– Ты зачем же на мать-то наговорила? – покачала головой Вера Дмитриевна.

– Точно, – согласился Глеб. – Я как-то на машине задом сдавал, слышу – удар. Смотрю – девчонка почти под колесами… но живая вроде… ее в дом привел, думал – врача вызову да домой девчонку отвезу, а она как давай нам с мамой страсти рассказывать. Дескать, идти ей некуда, дома только мать, да и та горькая пропойца, мужиков меняет каждую ночь, те бедного ребенка бьют, объедают, а недавно мать и вовсе ее решила продать на ночь. Ну и, ясное дело, сердце мое дрогнуло, а матушка моя и вовсе весь годовой запас корвалола выхлестала. И, конечно же, сразу матушка решила Юлечку усыновить… приютить. Приютили. А она, оказывается, в супруги метила!..

– Какой позор… – прикрыла глаза Маша, и по ее щекам катились слезы. – Просто идти и повеситься…

– Да я от такого папеньки уже бы давно повесилась! И чего ты тянешь?! – нисколько не стыдилась материнских слез Зойка.

– А акции эти зачем? – сунул ей под нос бумажку Глеб.

– А как ты догадался? – удивленно моргала Зойка.

– А так! Я сам видел, как ты тут красками вырисовывала! Только ничего не понял.

– Потому что комп у тебя завис! А на компе фиг бы кто распознал. Я уже делала – прокатило.

– Да… – кивнула Маша. – Капитолину уже вызывали в военкомат по такой вот «повестке». Только тогда все нормально прошло, а сейчас…

– А зачем ты это все Капитолине посылала? – спросила Вера Дмитриевна.

– Затем!.. – набычилась Зойка. – Сами рассказывали, как она вам жизнь портила… вот я ей тоже… чтоб не слишком жировала… Я ж добра хотела!

– Значит, вот что… – жестко проговорил Глеб. – Завтра же мы идем с тобой, Маша, разводиться… послезавтра расписываемся и берем девчонку под строгий контроль… Я сам тебя буду контролировать, «Юлечка»! Понятно?! И только попробуй мне что-нибудь выкинуть! А теперь – домой! И постарайся сделать так, чтобы мать тебя простила!

Он проводил их до самого дома, дождался, когда Зойка юркнет в свою комнату, а потом потребовал чаю.

– Ма-а-а-ш, – проныл он, отпивая кипяток. – Я тебе сегодня предложение сделал, а ты даже не ответила.

– Глеб, да мне тут разве до предложений? – отмахнулась Маша, а потом вдруг горько усмехнулась и посмотрела на кольцо, подаренное Екатериной Андреевной. – Мне ведь говорили, что нельзя чужие кольца надевать, а я…

– А ты надела чужое? А я думал – тебе подарили, такое красивое… – Он поднес ее пальцы к лицу и медленно перецеловал каждый палец, каждый ноготок.

– Мне его подарили… – всхлипнула Маша, – сказали, что оно… что у него такая сила! Что оно всю жизнь может перевернуть, любое желание исполнит, а оно! Одни только беды: и с работы меня уволили, а подопечных теперь бросать придется, и дочь упустила… столько лет жизни псу под хвост! Я же думала, что у меня семья, а жила на пепелище, думала – есть муж, а сама же взращивала алкаша, надеялась, что есть дочь, а она же меня и предала, думала, что я не одна, а…

– …а оказалась, как на льдине, да? – подхватил Глеб. – И холодно тебе, и больно, и нет никакого выхода! И тут появляюсь я! И начинаю тебя спасать! Попросту – перетаскиваю на свой корабль! Кстати, нам надо один кораблик продать, а второй купить побольше. И хватит заниматься самоедством, сегодня отдыхай, а завтра у нас… развод, женитьба…

– Ну что ты говоришь! – поморщилась Маша. – Кто нам так быстро даст развод? И потом…

– Дадут, – прервал ее Глеб. – А вот потом у нас свадьба. И не вздумай отказаться. Это, между прочим, кольцо твое так… сотворило! И вообще, нам еще дочь с тобой перевоспитывать.

– Мам, ну ладно я дура, так потому что молодая еще, но ты-то не будь дуррой, соглашайся! – высунулась из своей комнаты Зойка.

– Ты еще не спишь?! – в один голос взревели Глеб и Маша.

– О! Навалились! Теперь хоть удавись… – вздохнула девчонка и быстро-быстро заговорила: – Мам, я к нему пойду на стройку, черт с ним, кирпичи таскать буду, только ты прости, а? Я ж совсем не про тебя говорила, что ты продавала меня, я другую себе мать придумала – ехидну! Чтобы жальче было, и все!

– Уйди с глаз моих, – не поворачиваясь к ней, буркнула Маша.

– И в самом деле! У нас завтра свадьба, а ты… иди лучше думай, какое платье наденешь, – повернулся к Зойке Глеб. А потом махнул рукой и стал решительно скидывать пальто. – Знаешь, Маша, я думаю, мне прямо сейчас надо вашим воспитанием заняться… а то как вы без меня тут?

Маша с удивлением смотрела на Савельева. А сама думала: и в самом деле, как же она тут без него жила столько времени?

– Маш, ну чего ты так смотришь? – не понял ее взгляда он. – У меня и машина уже тут, и главное – любимая женщина. Да не пойду я никуда!

Три года спустя Савельевы отмечали юбилей Глеба. Народу созвали много, а столы накрыли прямо во дворе большого загородного дома. Гостей еще не было, сам он где-то задерживался, а его жена Маша беспокойно ходила возле столов и все выспрашивала у помощников:

– А где Вера Дмитриевна с Павлом Петровичем будут сидеть? Учтите, Павел Петрович стал плохо слышать, им поближе к юбиляру надо… А где…