Выйти замуж любой ценой - Татьяна Полякова

– И ты, конечно, не знаешь, кто его в действительности убил?

– Конечно, не знаю. Откуда? Да это просто везенье, что его пришил кто-то… очень извиняюсь. Повезло, что Юрий Федорович мне поверил и денег дал. Я долг смог вернуть, еще чуть-чуть осталось. А кто убил, я знать не могу. Мне просто надо было долг вернуть…

Рыжий начал повторяться, и к его рассказу я охладела. Сомневаться в правдивости слов гражданина Хлопикова причин не было. Во-первых, изъяснялся он эмоционально и явно был не склонен в те минуты к фантазиям, во-вторых, все это выглядело так глупо, что очень походило на правду. Но Димка погиб, и лишил его жизни профессионал… Может, Рыжий киллера с перепугу выгораживает? Но деньги он совершенно определенно передал Лошади. Выходит, киллер задаром работал? Или Лошадь и есть тот самый киллер? Нет, не тот самый, а еще один посредник. Как-то в это не верилось. История Рыжего казалась куда правдоподобнее.

Между тем Протасов поднялся, кивнул охране и направился к выходу, подхватив меня за локоть.

Когда мы оказались на улице, я решилась спросить:

– И что с ним будет?

– С Рыжим? – уточнил Платон Сергеевич. – Ничего. Мы уедем, и его отпустят. Отвезут за два километра от города, вытолкнут из машины, руки ему придется освободить самому, ну и повязку снять.

– Ага. А если на него нападут какие-нибудь психи?

– Об этом я не подумал, – со всей серьезностью кивнул Протасов. – Предупрежу ребят из охранного агентства, чтобы все было под контролем. Проследят, чтоб с бедолагой ничего не случилось. А что мы будем делать с Юриком?

– В каком смысле?

– Предупредим, что он выбросил деньги на ветер?

– Его деньги меня волнуют мало, – ответила я. – Но… он ведь считает, что убил человека. В том смысле… ну, ты понимаешь. А на самом деле его просто обманули.

– Боишься, что его совесть замучает?

Я поразмышляла: есть у Юрки совесть или нет? Если и была, то очень уж незаметная. Но человека убить, это не дружка на бабки кинуть… К тому же он жуткий трус и теперь спокойно не уснет, будет ждать, когда в дверь позвонят с ордером на арест. Я на него очень зла, но не до такой же степени.

– Придется рассказать, что его одурачили, – вздохнула я. – Боюсь, Рыжему не поздоровится. Но это уже их проблемы. Обидно-то как… – и вздохнула вторично.

– За Юрку? – вскинул брови Протасов.

– При чем здесь Юрка? У нас был подозреваемый, и нате вам. Гадай теперь, кто убил Димыча и с какой стати.

К тому моменту мы уже загрузились в машину и покинули территорию склада. Я продолжила сетования, когда у Протасова зазвонил телефон. Он ответил, выслушал собеседника, отвечая односложно «да» и «нет», потом сказал:

– Сейчас подъеду, – и убрал мобильный, с задумчивым видом взглянув на меня, то есть был так задумчив, что вряд ли меня видел.

– На дорогу смотри, – буркнула я. – Кто звонил? Или это личное?

– Звонил мой приятель, – охотно ответил Платон Сергеевич. – Он банкир. Именно в его банке покойный Дмитрий Шевчук арендовал ячейку. Сегодня поступил запрос от соответствующих органов на досмотр ячейки. Думаю, нам тоже следует в нее заглянуть.

– А как же следователи?

– Бумажная волокита может длиться неделю, а мы отправимся в банк прямо сейчас.

– И твой друг вот так запросто пустит нас в хранилище?

– Он знает, что это важно для меня.

– А где же тайна вкладов? – продолжила я вредничать.

– Там же, где демократия и свобода слова, – ответил Протасов, и мне пришлось заткнуться.

В банк мы входили уже минут через двадцать, оставив машину на парковке для VIP-клиентов. Здание снаружи выглядело, можно сказать, скромно, зато внутри отделано с шиком. Мраморные полы, стеклянный купол в операционном зале и два десятка улыбающихся красавиц в одинаковых форменных платьях. Было от чего ошалеть и отдать на хранение свои кровные. Впрочем, мне в ближайшее время беспокойство на сей счет не светит. Мои скудные сбережения нести в банк не имело смысла.

Пока я вертела головой по сторонам, Протасов подошел к стойке с очередной красавицей и назвал свою фамилию. Девушка набрала номер внутреннего телефона, появился охранник и предложил следовать за ним. Я ожидала, что мы пойдем в хранилище, но охранник повел нас к лифту. Мы вместе поднялись на второй этаж, и сопровождающий вежливо произнес:

– Налево, первая дверь.

Протасов молча кивнул, чувствовалось, дорогу он и без того хорошо знает. Мы оказались перед роскошной двухстворчатой дверью, рядом с которой на стене висела золотая табличка. Благодаря ей я узнала, что приятеля Протасова зовут Иван Андреевич Жулебов. Мой спутник по-хозяйски толкнул дверь, забыв постучаться, и вошел в кабинет, я направилась следом и вскоре могла наблюдать встречу друзей. При нашем появлении из-за стола поднялся мужчина лет на десять старше Протасова и на голову выше его, то есть росту в нем оказалось за два метра, и это при том, что худ он был до прозрачности. В общем, совершенно не похож на банкира. В моем представлении банкир непременно должен быть вальяжен, то есть упитан, доволен собой и жизнью, с оптимистичной улыбкой и хитрым прищуром. Этот же был похож на карандаш или акселерата-подростка, на которого напялили дорогущий костюм. К костюму прилагались «Ролекс», наметившаяся лысина, сильно оттопыренные уши и аляповатый галстук с золотой булавкой.

– Рад тебя видеть, – произнес Иван Андреевич, и они с Протасовым обнялись с такой охотой, точно сто лет не виделись. Расцеловались и, наконец, друг от друга отлепились.

– Это Ирина, – кивнул на меня Платон Сергеевич. – Я тебе про нее рассказывал.

«Интересно что?» – успела подумать я, и тут Иван Андреевич со смешком спросил:

– Так это в вашей постели обнаружили труп?

– Ага.

– Забавно…

– Еще бы. До сих пор умираю от хохота.

Иван Андреевич неожиданно смутился.

– Ради бога, извините. Я не хотел вас обидеть…

– Вы не обидели.

Протасов взглянул на меня укоризненно, и на некоторое время в комнате повисло тягостное молчание. От нечего делать я оглядела кабинет. Богато, как любит выражаться матушка, букву «г» произнося на украинский манер. Стол черный, глянцевый, гигантских размеров. Под стать ему кресла. На стенах абстрактные полотна, на них я даже время тратить не стала, все равно не поймешь, что там намалевали, а если и разглядишь чего ненароком, непременно окажется совсем не то, что задумал гений.

– Прошу вас, присаживайтесь, – с некоторым опозданием предложил банкир. – Кофе, чай?

– Кофе подождет, – ответил на это Протасов. – Давай сразу к делу.

– Что ж… – Иван Андреевич взглянул на меня с сомнением и откашлялся. – Я надеюсь, все останется строго между нами. Речь идет о репутации моего банка…