Фанатки - Яна Миа

– Это как? – Она тут же спохватилась: – Нет, если это что-то личное, то можешь не говорить. Я тут так бесцеремонно лезу…

– Ничего. – Никки буквально скатилась со спинки скамейки, устраиваясь с ногами на сиденье. В этот раз уже Джо повторила её позу, ожидая не самого приятного рассказа. – Мне было пятнадцать, когда отец заболел. Примерно тогда же моя лучшая подруга вскрыла себе вены. Да, стандартная такая история для подросткового чтива или сериала, не находишь? – Она усмехнулась, но эта усмешка больше походила на нервный всхлип. – Я правда думала, что нахожусь в каком-то паршивом шоу. Вот только в телике всё решается само собой: подруга внезапно оказывается жива, отец волшебным образом выздоравливает за месяц, а у тебя в жизни появляется кто-то, кто помогает пройти через всё это дерьмо. Но я же была в реальности, так что всё становилось только хуже. Я думала, что сойду с ума. Не понимала, что случилось с Алекс, почему ещё вчера мы болтали с ней, а сегодня я сижу на её похоронах. Почему? Зачем? Как я не заметила? А дома творился настоящий ад: мама выглядела так, словно это она болеет, папа мучился, но пытался держаться. И всё это свалилось на меня одновременно, в пятнадцать лет, когда лишний прыщ на лбу выглядит как трагедия, не то что вот это всё… Сейчас проще говорить, когда папа на стойкой ремиссии, а за пять лет дыра от потери Алекс слегка подлаталась. Но тогда… Я сутками бродила по городу, просто потому что не могла находиться дома, вообще ничего не могла, если честно. Я была в каком-то удушающем вакууме. Как я сама не шагнула с крыши в то время, я не знаю. Наверное, просто вовремя успела ухватиться за какое-то подобие надежды, что ли.

Никки замолчала, отводя взгляд, и Джо почувствовала себя неуютно. Нет, не потому что жалела Николь или такие рассказы вызывали стойкое желание сбежать. Джордан вспомнила, что подумала, впервые увидев Никки. Как отзывалась о ней вместе с подругами, как молчаливо потакала сестре, поливающей грязью совершенно незнакомую девушку. А у неё, между прочим, была своя история за плечами, свой ад. Как у каждой из них. У кого-то страшнее и больнее – как у Никки, у кого-то проблемы помельче, как у самой Джо. Но есть ли разница? Если внутри человек разорван на части, пусть и улыбается тебе при встрече? Есть ли смысл сравнивать горе, если оно просто есть? А ещё, есть ли у человека право осуждать других, понятия не имея, как он там поживает внутри себя? Или выживает.

– Эй, ты в порядке? – Никки окликнула её так, словно это не она минуту назад рассказывала о самом плохом периоде своей жизни. – Выглядишь паршиво.

– Да ты просто мастер комплиментов, – проворчала Джо, откладывая размышления на потом. – Продолжишь?

– Мгм. – Она вытянула сигареты из кармана потрёпанной джинсовой куртки и молча протянула Джо. Та решила, что сегодня тот день, когда она может себе позволить. – Как раз тогда и начала курить. Не потому, что это было круто, ну, знаешь, типа я взрослая и всё такое. Я словно разговаривала с сигаретой, пока она тлела в моих пальцах. Больше просто не с кем было. – Яркий оранжевый огонёк вспыхнул в темноте, призрачно намекая на свет и тепло. – Через некоторое время после похорон мама Алекс отдала мне её кулон. – Никки подцепила пальцами цепочку на шее, но так и не показала то, о чём говорила. – А ещё плеер. И я просто пришла на могилу Алекс, села рядом на землю и включила её музыку. Она словно была рядом, протягивала наушник, предлагая послушать очередную странную песню, которую откопала неизвестно где. Она в этом преуспевала, поверь мне.

Джо усмехнулась, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы. И она не собиралась сваливать всё на сигаретный дым. Тем более, Никки резко втянула воздух носом, словно пыталась справиться с застрявшим в горле плачем.

– Я сидела там, гоняла её плейлист, представляя, что бы она сказала про каждую чёртову песню, – они и правда были ужасны! Но я готова была всю жизнь слушать их, лишь бы Алекс была рядом. Мы ведь всегда дружили, мы всегда были друг у друга, а теперь я была одна. В тот самый момент, когда она была мне нужнее всего. Как, как можно не заметить, что твоя лучшая подруга готова умереть, вот скажи мне?!

Никки резко поднялась, отворачиваясь от Джо и нервно затягиваясь. Джо откинулась на спинку так, чтобы смотреть в небо – чистое, звёздное, спокойное небо. Она знала как. Потому что ни Эмма, ни Скай, ни Мейси не знали, насколько всё перекорёжено у неё внутри, как мало там оставалось надежды. Так же, как и она понятия не имела, что творилось в голове Скай. Они словно привыкли быть рядом, смирились со всеми выходками и неидеальностью друг друга, но забыли, что порой нужно вглядываться, задавать вопросы, быть не просто давними друзьями, а кем-то бо2льшим.

– Ты всё ещё винишь себя?

– Всегда, – просто ответила Никки. Она вообще была слишком простой: говорила, что думала, поступала, как хотела, и ни капли не сомневалась, не стеснялась своих увлечений, маниакального желания помочь своим кумирам, и Джо ей даже чуточку завидовала. – Ты можешь даже не начинать – бесполезно. Я не заметила. Я не была хорошим другом, понимаешь? Лучшая подруга, но не хороший друг.

– Понимаю, – отозвалась Джо и не стала спорить. Никки вообще сложно было переспорить – это она поняла за несколько недель совместной работы.

Окурок одинокой звездой полетел в урну, и Никки вернулась на скамейку. Выглядела она так, словно впервые кто-то согласился с ней в этом вопросе, а не попытался рассказать, как она неправа.

– Вот тогда я и нашла в её плеере песню. Не скажу, какую, не проси. Пусть они поют её на концертах, пусть у миллионов она играет в наушниках, пусть. В моей голове – это только наша с Алекс песня, её секретное послание для меня. Я прослушала её тогда раз сто, не меньше, рыдая у могилы Алекс. И нет, всё не стало резко хорошо, но меня словно кто-то обнял. И я плакала, не могла остановиться, но не чувствовала себя одинокой, пока звучала мелодия, пока текст навсегда отпечатывался у меня в голове. Казалось бы, просто песня, но она отрезвила меня, укутала, позволила сделать вдох. Я ведь всё это время не дышала, не могла, воздух вот тут застревал, причиняя боль, я просто существовала, я не жила. – Никки приложила руку к груди. – Тогда я впервые пришла домой и поговорила с мамой. Просто поговорила, спросила, как она – а не только как папа. Отправила её спать, а сама осталась наблюдать за отцом. Повторюсь, всё не стало хорошо, но я словно поняла, что должна хоть что-то сделать. Что маленькое дело – тоже важно, порой – гораздо важнее глобального спасения мира. Я не знаю, Джо, где бы я сейчас была, если бы не «Tricksters». Точно не сидела бы здесь с тобой.

Теперь уже Джо не могла вдохнуть – она никогда не задумывалась о том, как простые вещи, типа музыки, книг, фильмов спасают людей. Вовремя прочитанная фраза, нужный текст в припеве или улыбка героя на экране – и всё твоё нутро переворачивается, мир находит новую точку опоры. Фанатство – это побег от проблем, это способ выжить – разве нет? И разве она сама сейчас не чувствовала этого же, не поступала так же, утопая в «LADE»?

– Потом уже я нашла другие песни, посмотрела ролики, прочла всевозможные интервью. О, сколько слухов и всякого дерьма вокруг ребят крутилось – ты даже не представляешь. А они ведь крутые! Плохие люди не могут писать такие песни, которые спасают людей. Я ведь далеко не одна такая «спасённая».