Похождения Червонного валета. Сокровища гугенотов - Пьер Алексис Понсон дю Террайль

— Ну, так де Левис?

Генрих улыбнулся и фамильярно потрепал старика по плечу, говоря:

— Ах, бедный Гардуино! Должно быть, вы плохо видите или память вам изменяет! Как, будучи другом моего отца, вы не узнаете сына, который так похож на него?

Прокурор протер глаза, присмотрелся, и вдруг перед ним мелькнул образ Антуана Бурбонского, помолодевшего лет на тридцать.

— Ваше величество! Простите! — смущенно пролепетал он и, преклонив колено, приложился высохшими губами к руке юного короля; затем, еще раз поглядев на него, он восторженно воскликнул: — Но ведь вы действительно живой портрет своего августейшего батюшки!

— Поговорим, добрый мой Гардуино! — сказал Генрих. — Какую сумму представляет собою, по-твоему, это сокровище?

— Восемьсот тысяч турских ливров [7], государь. Это сокровище гугенотов, накопленное за двадцать лет.

— Которое позволит нам выдержать войну!

— Увы, я слишком стар, чтобы увидеть ее результаты!

— Как знать!.. Но вот что еще: мало еще иметь эти деньги, надо ухитриться вывезти их!

— О, увезите их поскорее, государь, потому что с тех пор, как Блуа переполнен приезжими, я дрожу, чтобы не открыли наших сокровищ. Я никак не могу понять, с какой целью вашему величеству вздумалось превратить мой дом в гостиницу, да еще такую, где должна была остановиться герцогиня Монпансье, наш злейший враг!

— Дорогой друг мой, я еще в детстве слыхал историйку, как король Людовик Одиннадцатый приговорил кого-то из дворян к смертной казни и как судья Тристан напрасно искал его по всей Франции, тогда как осужденный спокойно жил в Париже и благополучно дожил там до самой смерти короля.

— Значит, Тристан был плохим судьей, государь!

— О нет! Он все перевернул вверх дном, но ему в голову не пришло послать стражников с обыском к себе самому в дом, а именно у Тристана в доме и снял себе квартиру осужденный. Теперь сообрази, добрый мой Гардуино. Я знаю наверное, что католики пронюхали о наших сбережениях, а герцог Гиз имеет сведения, что наши сокровища укрыты где-то в Блуа. Значит, лотарингцы начнут рыскать и вынюхивать везде, кроме твоего дома, потому что в нем остановилась герцогиня Монпансье!

— Это правда, государь!

— Теперь ты понимаешь, почему твой дом превратился в гостиницу? Никому не придет в голову искать здесь наши сокровища, и мы успеем увезти их в Наварру!

— Но ведь это — очень большой груз! Как нам незаметно вывезти его?

— Я уже все обдумал. Следующей ночью ты достанешь несколько таких же бочек, как вот эти. Затем с помощью обоих пажей герцогини, которые преданы мне душой и телом, ты наполнишь бочки золотом.

— Все это легко, но как провезти это сокровище через всю Францию?

— Об этом ты уж не беспокойся, все будет сделано!

С этими словами Генрих встал с бочки, служившей ему сиденьем, и направился вместе с Гардуино из кладовой. Когда они пришли в комнату прокурора, последний сказал:

— Теперь я должен сделать вам признание. Я совершил кражу! — И в то время, как король с изумлением смотрел на старика, последний продолжал: — Вам, конечно, известно, что герцогиня помещается совсем близко от этой комнаты.

— Но в таком случае будем говорить тише!

— Это ни к чему. Вчера вечером я усыпил ее очень сильным наркотиком. Она спит глубоким сном и проспит еще час или два. Так вот, когда она заснула, я вошел в ее комнату через потайную дверь, так как мне хотелось узнать, что за письмо принес ей накануне рейтар из армии герцога Гиза. Вот это письмо! — И Гардуино достал из шкафа сверток пергамента.

Просмотрев письмо, Генрих воскликнул:

— Ах, черт возьми! Моя прелестная кузина — тонкий политик, но мы будем держать ее под надзором! Возьми это письмо, Гардуино, и положи его на прежнее место. Вечером во время ее ужина ты подсыплешь ей новую порцию наркотика; около десяти часов я приду, и тогда мы припрячем ваше сокровище в верное место. А теперь прощай, мне пора! — И Генрих отправился на аудиенцию к королю Генриху III, начало которой мы изобразили в предыдущей главе.

Итак, при словах наваррского короля Генрих III инстинктивно ухватился за эфес шпаги, причем воскликнул:

— Неужели вы можете думать, кузен, что герцогу Гизу придет в голову взять приступом мой замок?

— Нет, государь, этого я не говорил. Я сказал только, что «если» ему придет в голову подобная мысль, то ее легко осуществить, имея свиту, похожую на целую армию!

— Так что же! Мы будем защищаться!

— Ну, свита вашего величества очень малочисленна… Конечно, у вас имеются рейтары и швейцарцы, но… Словом, в данном случае вовсе не важен конечный результат, а важно лишь то, что вы хотите идти рука об руку с герцогом Гизом, в могуществе которого для вас таится большая опасность, против маленького народа, абсолютно вам не страшного. Позвольте мне подробнее развить эту мысль, государь! Вы сказали, что охотно выслушаете меня, а ведь легко понять, что я явился к вам вовсе не в своих интересах, а в ваших собственных…

— Говорите, говорите, милый кузен!

— Так вот, кузен, если вы хоть немного знаете Наварру, то поймете, что я беспокоюсь отнюдь не о ее судьбе. Наши поля не отличаются плодородием, и каждый хлебный злак, прорастая, сдвигает с места камушек. Но наши долины покрыты роскошной травой, наши девушки красивы, наше вино веселит сердце, а вы знаете, что люди, живущие поближе к Богу, презрительно относятся к богатству. Наша бедность вовсе не в тягость нам, и мы мало заботимся о королевстве Франции! Только, видите ли, на хребтах наших гор, у подножия наших ледников, при входе в каждый горный проход, на берегах всех наших горных речек понастроено много крепостей, редутов, бастионов. Когда клич пронесется по долине, я возьму свой рог, затрублю, и в ответ на этот призыв с каждого утеса, с каждой борозды, из-за каждого кустарника появится солдат, вооруженный с ног до головы и готовый умереть за отечество!

— Неужели? — насмешливо переспросил Генрих III.

— Да, ваше величество, — продолжал, не смущаясь, наваррский король. — Вы мечтаете об истреблении до последнего всех гугенотов, ну, так если вы хотите иметь успех в этом предприятии, вам надо будет войти в союз с испанским королем, герцогом Гизом и еще с несколькими властителями, так как наваррский королишка и его сермяжное войско не сдадутся без ожесточенного сопротивления!

— Однако вы разговариваете довольно-таки гордо! — заметил король.

— Государь, — ответил Генрих, — тут нечего удивляться, так как в моих жилах течет та же кровь, что и в ваших! Теперь разрешите мне продолжать. Я уже заметил с самого начала вашему величеству, что говорю отнюдь не в своих интересах, а в ваших. Ведь это только так кажется вам, государь, будто вы будете председательствовать на Генеральных штатах и будто целью их собрания является истребление гугенотов. Собранием будет руководить настоящий король Франции — герцог Гиз; он задумал истребление гугенотов лишь с целью ослабления вашего величества, корону которого он уже давно примеряет!