Бояться нужно молча - Мария Британ

– В нашем городе никто не имеет такого права, – говорю я и упираюсь щекой в его плечо.

– Именно.

– Почему ты рассказал мне? Мне, а не Альбе? – Я заглядываю ему в глаза. Вот бы увидеть снег, а не яркость линз… Теперь он меня не пугает.

– Не кори себя. Я виноват, что не признался раньше.

– Виноват?

– Да. Ты иногда так смотришь… и внутри становится пусто. – Он гладит меня по руке и, поднимаясь, скользит кончиками пальцев по моей шее.

Наша связь, старая связь, обрастает новыми нитями. Теплыми, трепещущими, но такими же страшными. Такими же неправильными. Моя суть противится этому, и лишь частичка, до сих пор не утонувшая в прошлом, надеется и… ликует. Я не понимаю ее радости и неуверенно отстраняюсь.

– Прости, – шумно вздыхает Ник. – Не знаю, что на меня нашло.

– Ты устал. Просто устал, – шепчу я. – Где Альба?

– В вашей комнате. Она сегодня герой. Не ожидал, что… она способна на такое.

Я вспоминаю окровавленного Вилли, и меня пробирает дрожь.

– Ложись, – хлопает себя по коленям Ник и, наблюдая за моим вытягивающимся лицом, фыркает. – Мы ведь друзья, так? А значит, должны заботиться друг о друге.

Я силюсь забыть о теплом комке под ребрами и опускаю голову на колени Ника. Вязкая усталость тянет меня туда, где все растворится в колыбели кошмаров.

* * *

По телу разливается тепло. Я в кровати. Мягкой, уютной кровати. Значит, Ник отнес меня в комнату.

Я выскальзываю из-под одеяла и потягиваюсь. Солнце за окном плавно крадется к горизонту – времени осталось мало. Ровно столько, чтобы принять ванну. Я поднимаюсь на второй этаж и замечаю на кухне Альбу и Эмили. Одна наливает воду в чайник, а вторая задумчиво за ней наблюдает.

– Сейчас я вам успокоительного накапаю, выпьем чаю, – щебечет моя бывшая подруга, не давая Эмили отвлечься. – У вас в саду такие чудесные гвоздики!

Я на цыпочках спешу в душ. Как жаль, что нельзя смыть события и воспоминания. Как жаль.

Закончив с купанием, я рассматриваю себя в зеркале. Горячая вода наследила красными пятнами на коже, но в такое холодное лето я готова обжигаться бесконечно.

На запястьях расцвели огромные синяки – отпечатки пальцев сущности. Ничего, они быстро исчезнут, а вместе с ними и навязчивые мысли. Я укутываюсь в полотенце и расчесываю волосы. Выгляжу здоровой, хоть и хожу по грани.

Взгляд цепляется за что-то яркое, укрытое мокрыми прядями, на плече.

Ты не станешь нормальной, Шейра. Ни-ког-да. Этого не позволит красно-фиолетовое пятнышко, пока маленькое. Пока. Скоро оно разрастется до невероятных размеров. Скоро кожа покроется букетами роз.

Нет, тело не предаст меня. Не предаст.

Я одеваюсь и выбегаю из ванной. Больше всего на свете я хочу показать гематому девушке, с которой мы связаны капроновой нитью, но, спустившись, почему-то медлю.

Ни Эмили, ни Альба меня не замечают.

– А панкейки? Вы жарили когда-нибудь панкейки? – Моя бывшая подруга размешивает сахар в чае.

– Нет…

– Их готовят на сухой сковородке, представляете? Без масла! Зато какая вкуснотища. Особенно если с творожным кремом. М-м!

Эмили курит у форточки и украдкой смахивает подступающие слезы.

– Спасибо, девочка. Вы вовремя подоспели.

Альба резко бросает ложечку и серьезнеет.

– Хорошо, когда вовремя, правда? – Несколько тяжелых мгновений вянут в молчании, но затем она возвращает на лицо улыбку. – Попейте.

Я переступаю порог кухни.

– Альба, можно тебя?

– Простите, Эмили, я сейчас, – бросает она, увлекая меня в прихожую. – Что случилось?

– Давай обсудим в комнате, – сглатываю я и, лишь когда розовая дверь за нами захлопывается, облегченно выдыхаю. – У тебя есть гематомы?

Я показываю Альбе «цветок».

– Слишком рано, – ужасается она, пятясь. – Рано!

– Они могли просчитаться. Или… – я проверяю индикатор. – Зеленый. Мы будем обнуляться постепенно.

Волосок за волоском. Гематома за гематомой.

– Что… Что нам делать?

– Сядь.

Альба послушно опускается на кровать. Задрав футболку, я обследую ее спину, потом – руки.

Эти цветы любят тень. Любят, когда их находят слишком поздно. На шее у Альбы – два маленьких пятнышка. Два кровоизлияния, приближающих ее к черному порогу.

– Что там?

– У тебя тоже.

Она тихо всхлипывает.

– Я боюсь, Шейра.

– Скоро мы будем на месте. – Я не верю себе и сомневаюсь, что мне поверит Альба.

– Знаешь… я злилась на тебя. За тот разговор на приграничье. Но сейчас… будто отпустила то, что было раньше. Нам нельзя ссориться. Хотя бы ради общих целей. Мы же… в одной лодке, верно?

Я горько усмехаюсь. Пусть Ник жив, я недостойна ее прощения. Я могла его убить. А этого больше чем достаточно, чтобы травить себя до конца жизни.

И все же я не должна срываться на той, кто еще ищет в нашем городе что-то доброе и искреннее. Что-то, что поможет остаться нормальной. Я восхищаюсь силой этой девушки. Но не последую ее примеру. Во мне живет лишь желание вылечить Эллу. А после – я иссякну.

Окончательно.

И даже теплый трепещущий комок под ребрами меня не спасет.

Я достаю из рюкзака пакет с недоеденной кашей. Альба без устали крутится перед зеркалом, будто надеется залечить гематомы пристальным взглядом.

– Мне легче, когда ты не пытаешься быть хорошей.

Выпусти демона. Он тебя душит, я знаю.

– Шейра, давай не будем, – закатывает она глаза.

– Кстати… я видела, как ты накладывала жгут.

– И?

– Не прикидывайся, – морщусь я. – Ты же повар, а не Утешитель.

Она перестает крутиться и взлохмачивает волосы.

– Иногда я думаю, что могла бы помочь ему в тот день.

– Ты не рассказывала, что училась спасать.

– А кому рассказывать? Тебе?

– Значит, все в порядке, – фыркаю я. – Ты меня по-прежнему не переносишь.

Альба смеется в ответ.

В комнату вламываются Ник и Ольви.

– Вы готовы? Шейра, посылка Кира у тебя? Нет? Забери, – командует Ник. – Эмили я заплатил, осталось отблагодарить Грэди.

– А похороны?

– Мы… – мнется Ольви. – Все произошло, пока ты спала.

– Почему не разбудили?!