Проклятие Ильича - Андрей Готлибович Шопперт

Если дело кажется сложным, оно определённо невыполнимо.

Писать рассказы — кажется сложным.

Писать рассказы…

А ведь можно написать. В той книжице были смешные законы про транспорт. Про автобус и электричку. Понятно, что наизусть их Левин не учил. Но сам же ездил и на автобусе, и на электричке, и в метро тем более и отлично может таких законов написать кучу.

Ага!!! К чертям собачьим товарища Мерфи, он про транспорт не писал. Это придумают гораздо позже и не в СССР. А потому рассказ будет называться: «Законы Кости Квасина».

Итак:

1. Если на улице холодно или идёт дождь, или и то и другое — автобус опоздает.

2. Если вы куда-то опаздываете, автобус опоздает обязательно.

3. Если вы изучили расписание и думаете, что до прибытия автобуса у вас полно времени, то вы либо не туда посмотрели, либо расписание устарело (либо и то и другое).

4. Если вы пришли на остановку пораньше, то автобус опоздает. Если вы опоздали, он ушёл раньше.

5. Если у вас нет мелочи, у водителя не будет сдачи.

6. Табличка на кабине автобуса — просто украшение, а не номер маршрута.

7. Ожидание автобуса занимает больше времени, чем сама поездка.

8. Чем больше раз вы просили водителя дать вам знать, когда нужно будет выходить, тем больше вероятность, что он этого не сделает.

9. Если вам кажется, что автобус придёт ещё нескоро, и вы решаете закурить, автобус тут же приходит.

10. Стоит вам в ожидании автобуса заговорить с красивой девушкой, как он приходит.

11. Если на остановке останавливается несколько автобусов, следующих по разным маршрутам, в первую очередь подъедет какой угодно, только не тот, который вы ждёте.

Левин перечитал свои измышления. Нет, не бестселлер. Наверное, для СССР и не плохо, но чего-то нехватает. Нужно пару смешных ситуаций добавить.

12. Чем удобнее вы устроитесь на сиденье, тем вероятнее, что поблизости найдётся человек кашляющий (варианты: чихающий, шмыгающий носом, жующий сопли, хрюкающий, отрыгивающий пивом).

Нормально, ещё нужно парочку — и довольно, как раз в размер уложится.

13. Если в вагон или автобус зашли контролёры, то билет, при наличие такового, всегда оказывается в самом труднодоступном месте. Если в кошельке два отделения — билет во втором, если три — в третьем. Сам кошелёк — на самом дне, в самом дальнем углу сумки. Если сумок две, кошелёк — во второй. Сама сумка, если ты в вагоне — на верхней полке. И ты при этом сидишь от полки дальше всех пассажиров.

Нет, тринадцать нехорошее число.

14. При появлении в автобусе мамы с юным существом от 3 до 7 лет, единственное свободное место обязательно оказывается рядом с вами. Мама садится на это место, дитё — ей на колени. Ребёнок непременно непоседлив и обут в самые грязные на свете ботинки.

15. Если вы едете в электричке, то какой бы долгой ни была дорога, заснуть удаётся лишь за пять минут до выхода из электрички.

Левин перечёл опус и даже улыбнулся в конце. Нормально. Хотя усугубить есть чем. И он на свою голову, страдающую старческим слабоумием и прочими маразмами, приписал: «Если, товарищи, с вами произошли в транспорте похожие весёлые и не очень события, то присылайте рассказы о них к нам в редакцию».

Бомба затикала.

Глава 21

Марьяна Ильинична

Событие пятьдесят второе

Прежде всего люди спешат проявить неблагодарность.

Виктор Гюго

Оказалось, что незваным гостьям уже выделили пустующую избу. Её бывшие хозяева в спешке покинули Ханцок, когда туда пришёл мор. Выжили ли они и смогли ли избежать пятнорадки? Никто не знал. Добротный дом, заботливо смазанные жиром петли, ровные нескрипучие полы — тут явно жил крепкий хозяин. Если б знал, что помощь придёт, что целительницы есть, наверняка не оставил бы пустовать с таким трудом построенное жильё.

Но, может, вернётся ещё. Колдуньи не планировали оставаться в Ханцоке надолго, только распутицу переждать. Село располагалась настолько далеко от торгового тракта, что ожидать визита инквизиторов сюда раньше середины лета было глупо. Хотя… мор же. Может, он что-то хорошее сделал — покосил пятнистым серпом не только крестьян, но и церковников.

Марьяна Ильинична обнаружила обеих целительниц спящими поверх шкуры на одной из постелей, накрытыми одеялами и мерно сопящими в унисон. Умаялись. Сама Левина на пустующую рядом кровать не легла. Для начала затащила в дом всё, что с саней сгрузил Сабар. И ведь слинял поскорее, попрощался одним кивком. Хорошо хоть порядочности хватило с их скарбом не удирать.

Во дворе нашлась поленница, и Левина накидала замёрзших дров в печь, а потом отпустила пламя, что опаливало грудь изнутри, и в одно мгновение разожгла огонь. Он весело заплясал в давно остывшей печи. Съестных припасов хозяева не оставили, колодца во дворе не было. Марьяна Ильинична натопила в котелке чистейшего снега и сварила кашу с сушёными ягодами. Наложила себе полную миску и добавила ложку густого, почти чёрного мёда. Лёгкая горчинка приятно растеклась по рту, а сытная каша успокаивающей тяжестью укладывалась в животе.

Жалко было вдову. Приехали бы на пару часов раньше — спасли бы этого её Прама. Видно же было, что любили они друг друга. Или, по крайней мере, она его любила. Осталась теперь с детьми. Одна. Тяжело ей придётся.

Но всё равно Левина считала, что лучше любить, пусть недолго, чем не любить вовсе.

Когда каша в миске кончилась, Марьяна Ильинична нашла одеяло и завалилась спать на тёплую печь. Так и проспала до самого вечера. Разбудил её тихий разговор.

— Риечка, спасти всех — невозможно. Да, не хватило силёнок нам. Но ты подумай не о тех, что померли, а о тех, что выжили… — ласково говорила старуха. — Понимаю я тебя, по молодости-то сама скока слёз пролила. Но ничего тут не поделаешь. Невозможно спасти всех…

А Рия в ответ жалко всхлипывала и роняла на подол крупные солёные слёзы.

— Ну, поплачь, голубушка моя, поплачь. Хужее-то от энтого не станет, только полегчает. Но в голову не бери. Ты ни в чём не виновата. Просто много их, хворых, было. Так уж совпало.

— Но м-м-мы м-м-могли раньше при-и-иехать! — прорыдала Рия.

— Ты время воротать умеешь? Я нет. И Марьяна нет. Она зато из кандалов может ножик сплавить. Я сама видала. Голыми руками, представляешь? А ты — человека можешь исцелить. Каждому свои способности дадены. Каждый в чём-то, да сильнее других. Но время воротать никто не умеет. А коли кто умеет, то молчит об том. И правильно молчит. Всех обшибок не исправить. А мужика этого рябого слушай меньше. Кормил бы свою жену лучше, не померла б, чай, так быстро. Ты ж сама видала, какая она тощая. Да детей десяток. Куда кажный год-то рожать? Вот и не сдюжила она, померла. А бесится он оттого, что самому теперь ему детей подымать. Ты тут ни при чём, Рия.

— Что случилось? — сипло спросила Марьяна Ильинична, свешивая ноги с печи.

— Да всё как обычно. Померла жинка у одного, так он всех псов на Рийку спустил. Не на меня, паскудник, а на дитёнка бессловесного, — сердилась старая ведьма. — Знал же, паскудник, что я-то ему быстро лечение прям промеж глаз пропишу.

Бессловесным дитёнком Левина Рию бы не назвала, но чувства её понимала. И злость Дукуны разделяла.

— Можно уехать отсюда… — предложила Марьяна Ильинична.

— Да куды там. Мы теперь неделю силы восполнять будем. Да и Сабар уехал. Ничего. Покамест тут поживём. Как оклемаются деревенские, как поймут, какую беду от них отвели — сами придут на порог благодарить. А мы пока обождём.

Но деревенские не пришли ни в тот день, ни на следующий.

Село вернулось к обычной жизни, но колдуний в неё так и не позвали. Гнать не гнали, но делали вид, будто и нет их рядом. Только Вадуна пришла тайком, принесла обещанные монеты. Отдала и тут же убежала, словно стесняясь своей порядочности.

Свежие могилки на маленьком погосте накрыл снежок.

Зря Дукуна ждала благодарности. Никто её не принёс. Только Хиана, вдова юная, пришла в день похорон и отчаянно прокричала:

— Лучше убирайтесь! Вы Прама сгубили! Из-за вас он умер! Вы силу его забрали и себе присвоили!

— А что, силы у него колдовские имелися? — с интересом спросила Дукуна, выглянув на крыльцо.

— Что? Нет! — зло запротестовала Хиана.

— А чевой мы б тогда забрали, если ничего и не имелося? — вскинула седые