Никак не меньше - Анна Тодд

Наконец, добираюсь до кухни и вижу там Нору. Она сгребает в пластиковый пакет поджаренный кубиками картофель. В уголке за небольшим круглым столом сидит Стейси. Ей ужасно неудобно в шпильках на ремешках, я почти слышу жалобные призывы ее отекающих ножек.

– Нора, можно тебя?

Мельком взглянув на меня, она продолжает свое занятие.

– Давай через несколько минут.

Надо бы кивнуть и уйти в сторону, вести себя вежливо и не устраивать сцен, однако в голове крутятся слова: «бумаги», «авария», «до появления ребенка », и, упорно застыв на пороге, я жду. Лицо горит, тянет дать деру, но буксовать поздно. Надо, наконец, уже выяснить, какого дьявола у них происходит.

– Это важно, – настаиваю я.

Нора поднимает на меня взгляд, оценивает ситуацию. Потом ее лицо озаряется пониманием, и она кивает, отложив пакет на столешницу. Заверяет сестрицу, что это недолго, и ведет нас на крышу для разговора. Дескать, там можно уединиться.

– Ну, что происходит? – спрашивает она, едва мы оказываемся снаружи. Крыша общая, но сейчас мы здесь одни. И хорошо. Неспешной походкой Нора направляется к диванчику возле большого стола, и я иду следом. Она устраивается на диване, я присаживаюсь перед нею на стул. Не хочу к ней сейчас приближаться, иначе наш разговор закончится, как обычно. Она пустит в ход любые козыри, лишь бы уклониться от объяснений.

– Это ты мне расскажи, что происходит, – холодно говорю я.

С крыши город как на ладони. Смотрю на Эмпайр‑стейт‑билдинг, и если бы не злость, то просто сидел бы и смаковал этот редчайший момент. Такого, пожалуй, и не было с тех пор, как я приехал в Нью‑Йорк. Целыми днями то на работе, то на учебе. А здесь – яркие фонари, живой шумный город.

Нора облокотилась на спинку дивана.

– Может, объяснишь, что случилось, или прикажешь догадываться? – спрашивает она ровно.

– Интересный вопрос, Нора, очень интересный. Тодд почему‑то уверен, что ты должна что‑то там подписать, и он сообщил, что вы с сестрой отчего‑то не разговаривали, а еще упомянул о какой‑то аварии, в которой, судя по всему, все и дело.

Мне не видно ее лица, скрытого под пологом ночи, и тело ее неподвижно, – она не шелохнулась.

– Он – что?..

Не понимай я ее так хорошо, принял бы это за неподдельное изумление.

– Не надо притворяться. Когда ты вела меня в эту квартиру, ты отдавала себе отчет, что я ни сном ни духом о ваших терках. Захочешь – расскажешь, не хочешь – не надо, больше я в эти игры с тобой не играю. Ты или впускаешь меня в свою жизнь, или нет.

Нора, наконец, сменила позу. Она явно в шоке, и я не знаю, у кого из нас крепче нервы. Сдвинувшись на край стула, смотрю на нее, не отрывая глаз.

– Разумеется, я хочу впустить тебя в свою жизнь.

И только. Больше ни слова.

Она что, издевается? Не помню, когда я в последний раз был настолько взбешен. Нашла себе куклу на ниточках! Сколько можно!

– Если так, тогда и веди себя соответствующе. Потому что лично я уже заколебался расшифровывать твои туманные посылы.

Нора, подавшись вперед, берет меня за руки.

Я высвобождаюсь.

– Поговори со мной. Если хочешь ко мне прикасаться, то говори .

– Что тебе рассказал Тодд? Что ты хочешь узнать? – Еще один способ уйти от разговора и не выдавать информацию. Вполне предсказуемо.

Я зол, как черт.

– Ты серьезно? Ты даже сейчас умудряешься ускользнуть от ответа!

– Но ты ведь не задавал вопросов.

Я аж руками всплеснул.

– Не придирайся к словам. Просто скажи, что за дребедень тут у вас происходит. Почему вы со Стейси не общались? По‑моему, у тебя было достаточно времени, чтобы разобраться, стоит ли мне доверять.

Нора молча вздыхает.

– Ты слишком категоричен. Слушай, я не хочу тебя втягивать в семейные дрязги. История давняя и не очень красивая. Родители со мной не разговаривают, сестра встала на их сторону. Боится проявить свободомыслие, поэтому примкнула к ним. Да, она не права, и точка. А Тодд – болтун, у него вообще нет права трепаться. Он, конечно, из всех наиболее адекватный, но не стоит ему доверять: мастер угождать своим да нашим.

От этого объяснения все стало еще непонятнее. В кармане тренькает телефон, уже в третий раз за последний час. Вытаскиваю его, читаю «Дакота» и снова игнорирую вызов.

– Да возьмешь ты эту говенную трубку? – рявкает Нора.

– Нет. Сначала расскажи про аварию. Кто в нее попал? Ты?

Я отхожу от нее – захотелось глотнуть свежего воздуха. Придерживаясь за перила, смотрю вниз, на улицу. Здесь много машин – куда больше, чем в нашем районе. Такси гудят громче, отовсюду доносятся звуки музыки.

Махнув рукой в сторону цилиндрического здания с прожекторами на крыше, Нора говорит:

– Мэдисон‑сквер‑гарден. Там сегодня выступает «Halsey».

При мысли о музыке мой гнев ненадолго притих.

– Твоя любимица поет? А почему ты не на концерте?

– Потому что я здесь. – Нора встает и подходит ко мне. – Хватит ссориться, дай я к тебе прикоснусь. – Она протягивает руку и легонько проводит по моей руке. – Лэндон.

В ее устах мое имя звучит так нежно, что я, не совладав с собой, обхватываю ее за талию и прижимаю к своей груди.

– Может, ненадолго задержимся здесь? – Ее губы касаются моей шеи. – Не хочу к ним возвращаться.

– Давай. Поиграем? – Сейчас мысль об игре не вызывает во мне бурного оптимизма. – Только, чур, я начинаю.

Теперь она у меня не отвертится. Веду Нору к дивану, осматриваюсь. На крыше мы по‑прежнему одни. Усаживаюсь на некотором расстоянии от нее и обдумываю, что бы такого спросить. Долго ломать голову не пришлось, вопросы так и роятся.

– Из‑за чего ты поссорилась с сестрой? Что за бумаги тебе надо подписать и почему ты меня сюда привела, ни о чем не предупредив? Давно ты узнала, что я – парень Дакоты?

С преувеличенным вздохом Нора кладет ноги на журнальный столик, поставленный возле диванчика.

– Ну, во‑первых, вопроса четыре. Но я не против, учитывая обстоятельства. – Пристально взглянув на меня, она продолжает: – С сестрой мы ссорились, потому что мне пришлось на время отойти от семьи, и ей не на кого было опереться. Второй вопрос пропускаю. Тебя я привела, потому что хотела сделать тебе приятное. Я надеялась, что хотя бы раз в жизни сестра поведет себя не по‑свински и что ты им понравишься. Впрочем, мои иллюзии быстро развеялись.