Милая женушка - Дарби Кейн

Брент сделал глубокий вдох, блуждая взором по соседским домам. Потребовалось две-три секунды, чтобы он снова повернулся к ней.

– Следователь не позволит. Ты же знаешь, что это только начало, правда?

Он по-прежнему видит в ней единственную подозреваемую. Пожалуй, неудивительно, но все равно неуютно. Он может повлиять на прессу и на Джинни. И на Джареда.

– Надеюсь, что нет.

– Хочется верить, что ты ничего не сделала…

Лайла посмотрела на него, посмотрела по-настоящему. Темные круги под глазами, говорящие, что он измотан. Вид какой-то выдохшийся. Обороты, набранные, пока он накручивал себя по пути сюда, сошли на нет. Но под всем этим она высматривала нечто большее. У Брента была причина каждый день являться в школу пораньше. Он ведь директор. У него есть доступ на территорию и стоянку возле поля. Он спас бы Аарона.

И теперь вот давит на нее… Лайле хотелось дать отпор.

– Я-то думала, что уже заслужила твое доверие. То, что мне известно о твоем браке… я никому не говорила. Сколько раз ты прятался у нас в доме или проводил выходные с Аароном, а не с детьми, как обещал…

– Ты мне чем-то угрожаешь?

– Пытаюсь донести мысль. – У нее в голове упрямо крутился давний разговор. Аарон обсуждал с ней, как отнестись к одной неудобной просьбе Брента, но тот об этом не знал. – Если следователи начнут искать людей, у которых имелся мотив, то могут поговорить и с тобой.

Челюсть у него отвисла.

– Что ты несешь, черт возьми?!

– Ты просил у Аарона взаймы. Он отказал.

Последние искры пламенного гнева угасли. Лицо Брента стало белее мела.

– Как, по-твоему, почему мы поругались? – Это неправда, но ей нужно лишь подтолкнуть его к этой мысли. Заставить задергаться и запаниковать. Вынудить напортачить.

– Я тебе не верю.

Ей наконец-то удалось достучаться до него.

– А Джинни поверит.

Самый долгий день в жизни Лайлы стал еще длинней, когда она подъехала к дому, покатавшись пару часов, чтобы успокоиться. И увидела послание. Каракули, белой краской разбрызганные по коричневой двери гаража:

Слова накладывались друг на друга. С виду два разных почерка, хоть она и не являлась специалистом в таких делах.

Перед дверью руки в боки стояла Кэсси. Ее вид вышиб из Лайлы остатки энергии. На сегодня у нее уже не осталось сил препираться еще с кем-нибудь о том, какая она сволочь.

Отчего бы этой Кэсси не сунуть свой нос еще в чью-то жизнь, оставив ее в покое?

Выключив двигатель, Лайла осталась за рулем, вступив в мысленные дебаты. Можно спустить на назойливую соседку всех собак и, если повезет, покончить с незапланированными визитами раз и навсегда. Но идея просто пройти мимо, не видя ее в упор, выглядела еще лучше.

Когда Кэсси повернулась и помахала, Лайла не стала махать в ответ. Но потом увидела ведро и заметила, что некоторые слова выглядят поблекшими. Рассудок отказывался воспринять увиденное и выдать разумное объяснение.

Заставив ноги двигаться, Лайла выбралась и направилась к Кэсси, с каждым шагом приближаясь к реальности. Ведро мыльной воды. Щетка в руке соседки. Невскрытая банка – вроде бы с краской.

Тобиас отлучился поговорить с местными адвокатами, пытаясь понять, как Джинни действует и чего ожидать от нее в ближайшем будущем. Объединил силы с одним из них на случай, если случится худшее и Джинни арестует Лайлу, не располагая ни трупом, ни уликами.

Остались только Лайла и Кэсси. Здесь, рядом с источающими ненависть граффити.

– Что ты делаешь? – Лайла расслышала замешательство в собственном голосе.

– Мо́ю.

– Почему? – Она ведь была весьма нелюбезна с Кэсси. Пропускала мимо ушей половину сказанного.

Находила самые дурацкие отговорки, только бы не проводить время с ней.

– Так не годится, – Кэсси указала на двери.

– Тебя тревожат цены на недвижимость? – Дерьмовая реплика, но увиденное так ошарашило Лайлу, что она вызверилась.

Кэсси кинула щетку в ведро, не обратив внимание на воду, плеснувшую ей на брюки и закапавшую крыльцо. Пальцы у нее покраснели – скорее всего, от холода и усердной работы щеткой.

– Я знаю, ты считаешь меня пронырой. – Она выставила ладонь, словно прерывая словоизлияние Лайлы, хотя та даже рот не раскрыла. – Но я присматриваю за тобой. Прихожу незваная и гляжу в оба, потому что проходила через это.

– Не поняла.

– Ты подолгу гуляешь пешком в полном одиночестве, в последнее время все чаще. Проводишь выходные в одиночестве. Когда Аарон здесь, он проводит большую часть времени на улице с братом или друзьями.

– Настоящий неусыпный надзор. – И это заставило Лайлу заволноваться. Она не могла допустить, чтобы Кэсси узнала ее секреты.

– Мой первый муж семь лет доказывал мне, что я – бесполезное ничтожество, недостойное любви. Что я не заслуживаю друзей и не могу распоряжаться деньгами. Он отобрал у меня всё, включая самоуважение. А потом перешел к побоям.

Лайлу захлестнула жгучая волна сожаления.

– Кэсси, я не…

– Конечно, нет. Ты его не знала. И меня ты тогда не знала, – она отвела взгляд и прикусила нижнюю губу. Выражение боли проглянуло на миг – и сразу скрылось. – Вот так они и побеждают. Уничтожают тебя в молчании, пока не начнешь бояться даже пикнуть. Нападают на тебя в твоем собственном доме, где ты должна быть в безопасности.

В голове Лайлы вертелись и путались слова. Изрядную часть замужества она мысленно доказывала себе, что Аарон не злоупотребляет супружескими правами. Просто он не такой, как все, да еще и одиночка. Нуждается в самоутверждении, но не любит внимания. Ничего удивительного в свете того, сколько потерь он перенес в детстве. Лайла понимала. С ней тоже было нелегко, так что они идеально подходили друг другу.

А потом она нашла видео, и он встал на дыбы. Запросто запудрил ей мозги, как будто практиковался в этом на протяжении всего супружества, и Лайла вдруг поняла, что это действительно так. Сплошное вранье.

Оглядываясь назад, она гадала, какую часть его поведения прощала и оправдывала. Рассматривала их брак сквозь затуманенную призму и не видела жестокого обращения. Но начинала сомневаться: было ли реальным то, что она видела и принимала за правду? Когда она стала угрозой для него, он первым делом инстинктивно схватил ее за горло. Ногти, впившиеся ей в кожу так свирепо и дико, полоснули по ее чувствам к нему, отправив их клочья в забвение.

Уместное слово не находилось, но «надругательство» может быть не настолько далеко от истины, как она раньше думала. Он надругался над теми девочками. Растлил их. И как только она узнала об этом, все поменялось. Что-то внутри нее надломилось.