Отцы - Валерий Панюшкин

– Простым карандашом в волшебной карте не получится, – парировал я.

Ты даже и не спорила. Ты даже не удостоила меня контраргументами, а просто достала простой карандаш и нарисовала деревья на карте детского городка, про которую мы оба знали, что это карта волшебной страны.

Мы часто бывали на даче. Первые твои пять лет мы вообще там жили, и ты почти не общалась со сверстниками. Ты росла дикаркой, и когда к шести твоим годам мы переехали в Москву, тебе было трудно просто выйти во двор, просто познакомиться с детьми во дворе и просто играть с ними. Нам пришлось приложить довольно осознанные усилия, дабы, что называется, социализировать ребенка. Ты ходила в танцевальный кружок, в школьную подготовишку и как можно чаще с любимой подругой Никой в театр, так что постепенно научилась и знакомиться с другими детьми, и играть, и вести разговоры. И я даже не подозревал, насколько разговоры детей могут быть драматичны.

Вот, например, однажды мы поехали к твоим друзьям Вове и Елке в гости на дачу. И там был полон дом народа, и все приехали с детьми. Твой друг Вова был абсолютно увлечен приехавшим старшим мальчиком Яшей. Яша изобрел такую игру, что он, Яша, будет залезать на забор, а Вова, стоя внизу, будет сбивать Яшу с забора камнями, и если собьет, то, значит, выиграл Вова, а если не собьет, то, стало быть, выиграл Яша.

Не знаю уж, кто выиграл, но ты была искренне огорчена. Ты подошла ко мне, чуть не плача, и сказала:

– Папа, Вова совершенно не заметил меня, как будто на мне шапка-невидимка. Сними с меня шапку-невидимку, пожалуйста.

Другой маленький мальчик, Йозеф, разгуливал по саду с огромной палкой, несколько раз заехал этой палкой по лицу Яше, Вове и Максу, так что пришлось папе Йозефа палку у сына отнять и велеть малышу никогда больше не брать палку в руки.

Йозеф обиделся и ушел за дом. Я случайно увидел из окна, как за домом Йозеф нашел палку поувесистей прежней и к тому же острую. Мальчик шел с этой палкой наперевес и бормотал себе под нос:

– Вы отобрали у меня палку, да? А я найду палку еще больше и еще острее.

Вид у Йозефа был очень решительный. Я даже испугался, когда к Йозефу подошла ты. Я кричал вам из окна, чтобы вы были осторожнее, но вы меня не слушали. Ты сказала:

– Йозеф, если ты проткнешь кого-нибудь палкой, это будет непоправимо, – с этими словами ты, моя разумная девочка, мягко отняла палку у мальчика, взвесила палку в руках, как будто раздумывая, не вмазать ли Йозефу как следует за агрессивность, но решила, что не надо, и просто выбросила палку в кусты.

Потом, поскольку Вова и Яша все еще занимались сбиванием друг друга с забора, ты стала играть с младшей Вовиной сестренкой Елкой. Елка значительно младше тебя и была значительно меньше ростом. Поэтому ты сказала:

– Давай, Елочка, ты будешь совсем маленькая. Вот ты только что родилась, ничего не умеешь, ни ходить, ни говорить, и у тебя даже еще не открылись глазки.

Ты несколько раз видела в деревне, как рождаются котята, поэтому думала, что и человеческие дети рождаются слепыми. Или тебе хотелось, чтобы человеческие дети рождались слепыми, потому что чем младенец был беспомощнее, тем больше он тебе нравился.

Вы довольно долго играли в то, что Елка младенец, а потом ты сказала:

– Знаешь, Елка, я раньше не хотела взрослеть, потому что взрослые никогда не играют, а все время только работают. Но теперь я хочу взрослеть, потому что вот я повзрослею, и у меня будут маленькие дети.

А несколько дней спустя во дворе ты познакомилась с девочками Надей и Соней. Надя жила в доме напротив и на прогулке любила удивлять окружающих всяческими акробатическими фокусами. Ты тоже полюбила это занятие. Вы раз по двадцать спрыгнули без поддержки с высокого бревна, причем бревно действительно было довольно высокое, и каждый раз, когда вы прыгали, у меня сжималось сердце или что там сжимается у меня внутри. Потом вы устали, сели отдохнуть, и Надя сказала тебе доверительно:

– Знаешь, у меня погибли родители.

И женщина, гулявшая с Надей, кивнула мне молча в знак того, что девочка говорит правду.

А девочка Соня жила в нашем доме этажом ниже. Она была очень красивая и смысл прогулки видела в том, чтобы красиво качаться на качелях, красиво бегать или вообще что угодно делать, лишь бы получалось красиво.

Вы с Соней красиво качались на качелях, красиво бегали, потом сели красиво отдохнуть на скамеечке рядом со мной, и Соня сказала шепотом:

– А вы кто по национальности?

Ты посмотрела на меня вопросительно. Ты, кажется, понятия не имела, кто мы по национальности.

– Мы русские, – ответил я Соне.

– А по вере? – продолжала девочка шепотом.

– Православные.

– А мы, – Соня перешла на совсем уже тихий шепот, – мы карачаевцы и мусульмане. Ты теперь будешь со мной дружить?

Я лихорадочно придумывал фразу, которая показала бы шестилетней девочке Соне, что она и члены ее семьи имеют полное право быть карачаевцами и мусульманами. Я выдумывал какую-нибудь довольно простую для шестилетнего ребенка фразу, чтобы понятно было, что мне и тебе совершенно не мешает дружить с Соней и ее родителями тот факт, что они карачаевцы и мусульмане, а мы русские и православные.

Я не придумал фразу. Меня слишком отвлекала от придумывания мысль, что вот ведь шестилетняя девочка знает: о национальности и вероисповедании во дворе можно говорить только шепотом, и то не с кем попало.

Ты тоже не придумала никакой такой фразы. Ты, похоже, и не думала. Ты, похоже, и не поняла, о чем мы говорили с новой твоей подружкой Соней.

Женщина, гулявшая с Соней, позвала девочку домой. Прощаясь, Соня сказала:

– Можно, Варя, я, когда пойду гулять, буду звонить тебе в домофон, чтобы ты тоже выходила?

– Можно, – сказала ты, – я тоже буду тебе звонить.

Мы не говорили с тобой про Соню. Мне кажется, ты даже и не поняла, почему Соня настойчиво и шепотом выясняла, будешь ли ты дружить с ней.

И хоть я вообще-то привык считать тебя умницей, но на этот раз я был горд, что ты не поняла.

Я редко мог угадать, что обрадует тебя и что огорчит. Например, я довольно долго не мог понять, что тебе не следует покупать игрушки, которые нравились мне в детстве. Тебе ведь могут и не понравиться. И вообще я довольно долго не мог понять, что не следует покупать тебе подарки по первому требованию. Прежде всего потому, что весь дом тогда оказывается завален подарками, и негде становится жить. Во-вторых, потому, что никаких денег не хватит скупать все содержимое игрушечных магазинов оптом. В-третьих, легко приобретаемые подарки, мне кажется, не так радуют, как подарки, которых ждешь долго. Когда я это понял, мы стали выдумывать искусственные препоны на пути твоего обогащения. Например, так.