Вещие сны Храпунцель - Дарья Донцова

– Есть такой, – вскоре подтвердил Николай, – член попечительского совета, доктор наук, профессор, академик, руководитель благотворительной программы, мой тезка – Николай, только отчество другое, он Викторович. Может, она с отцом Сергея общалась?

Я покачала головой.

– Наверное, в приюте работает много людей, а старший Решеткин небось в разных местах числится, как член какого-то совета.

– Сейчас проверю, где еще он указан, – пообещал Николаша и начал шарить рукой по столу. – Куда подевались очки?

– Висят у тебя на груди, – подсказал Михаил, – две пары на цепочках.

– А третьи куда подевались? – спросил парень.

– На носу у тебя, – хихикнула я.

Махонин поднес руку к лицу.

– Точно! Почему я вижу все, как в тумане?

– Ангел мой, дайте очки, – попросил Энтин.

Николаша протянул ему окуляры. Константин Львович добыл из сумки футляр, вынул оттуда замшевую тряпочку, протер стекла и вернул очки Махонину. Тот живо водрузил их на нос.

– Ух ты! Блеск! Что вы сделали?

– Просто стер следы пальцев, – без тени улыбки пояснил психолог.

– Очки надо иногда приводить в порядок, – засмеялся Михаил.

Николаша вытащил из кармана не очень чистый платок.

– Вот только не надо меня грязнулей считать! У меня есть специальная салфетка. Но у Константина Львовича протирка лучше.

Энтин протянул свой футляр Махонину.

– Ангел мой, примите его в подарок. Где вы храните свои «вторые глаза»?

– На цепочках, которые вы подарили, – ответил Николаша.

– А ночью куда их кладете? – не умолкал психолог.

Наше компьютерное чудо удивилось.

– На тумбочку.

– Просто так бросаете? – уточнил Константин Львович.

– А как надо? – удивился парень.

– Подарю вам еще два чехла, – пообещал Энтин, – стекла легко царапаются. Теперь ответьте на еще один вопрос. На сайте богоугодного заведения, с которым связалась Майя, указано, как к ним попадают пациенты?

– Да, – после небольшой паузы ответил Махонин, – надо связаться по телефону с Говоровой Ниной Петровной и договориться о встрече.

– Прекрасно, – обрадовался Энтин, – Николенька, организуйте мне с ней встречу.

– Не старовата ли ваша доченька? – спросила я, паркуясь у железных ворот.

– Вы молоды, а выглядите совсем юной, – не упустил возможности сделать комплимент мой спутник. – Кроме того, я женился рано, поэтому к своим сорока годам имею прелестную двадцатилетнюю девчушку.

Я рассмеялась и нажала на кнопку домофона.

– Добрый день, – произнес приветливый голос, – если вы приехали в центр реабилитации, то объясните цель своего визита.

– Нам назначила встречу Говорова, – ответила я.

– Константин, Елена?

– Верно, – согласился Энтин.

– Минуточку.

– Ну ничего себе! – возмутилась я. – На улице холод, ветер, метель. Мы явились вовремя и вынуждены ждать на улице. Прекрасный сервис. Пошли, папа, отсюда. Похоже, здесь не очень хорошо относятся к людям.

Калитка заскрипела и открылась.

– Входите, пожалуйста, – предложило сопрано, – вперед по дорожке, первое здание слева.

– Пешком идти? – опять возмутилась я. – По морозу? А проехать нельзя?

– На территории пользоваться машинами запрещено, – заявила администратор.

– Ну и ну! Папа, уходим.

– Погоди, дорогая, давай сначала осмотримся, побеседуем с Говоровой, – остановил капризную «доченьку» Энтин. – И на мой взгляд, запрет пользоваться автомобилем в месте, где содержатся не совсем здоровые люди, оправдан. Мало ли какая лабуда придет больному в голову, он выбежит из клиники и угодит под колеса.

Дальше мы шли молча, вошли в кирпичное здание и очутились в уютном холле у стойки ресепшен. За ней восседала дама, словно выпавшая из шестидесятых годов прошлого века. На голове у нее высилась бессмертная «хала», ресницы пугали обилием туши, а веки сражали наповал густо-фиолетовыми тенями. Кирпично-розовый румянец освежал щеки, бордовая помада, трехрядное жемчужное ожерелье и серьги ему в пару завершали образ.

Я прочла на табличке на стойке: «Сегодня вас приветствует Ираида Сергеевна Фуксина».

– Простите за причиненные неудобства, – заворковала дежурная, – но безопасность наших подопечных превыше всего.

Из коридора вышла женщина в розовом спортивном костюме. Увидев нас, она остановилась и стала с интересом рассматривать Энтина.

– Мы с дочерью хотим поместить к вам Нелли, нашу маму, – сказал Константин Львович. – Как нам найти Нину Петровну?

Незнакомка, которая слушала нашу беседу, развернулась и ушла туда, откуда появилась.

Ираида показала на дверь слева от стойки.

– Вас ждут.

Мы вошли в кабинет и завели разговор с Говоровой. В процессе беседы на телефон Энтина прилетело несколько сообщений. Константин Львович каждый раз вынимал трубку, читал СМС и восклицал:

– О господи! Опять сиделка жалуется!

Я восхитилась артистическим талантом психолога, похоже, он попросил Махонина отправлять ему послания.

Но, несмотря на все старания Энтина, разговор закончился безрезультатно. Улыбчивая Нина Петровна показала нам снимки палат, вручила прайс-лист, предупредила, что перед заездом в интернат необходимо сдать все анализы и взять справки из диспансеров. Все наши попытки познакомиться с центром, пройдя по нему, были отметены.

– В городе эпидемия гриппа, – вежливо, но твердо сказала Говорова, – у нас много ослабленных пожилых подопечных, мы не имеем права подвергать опасности их здоровье.

На мой вопрос, как родным держать связь с тем, кого поместили в центр реабилитации, Нина Петровна ответила:

– Если больной ходячий, может сам себя обслужить, то у него при себе есть мобильный телефон. У нас бесплатный вай-фай, поэтому мы советуем таким пациентам захватить ноутбук или планшетник. В случае деменции, болезни Альцгеймера гаджеты не нужны и понятно почему. Наш подопечный не способен беседовать и не ответит на ваши вопросы. Тогда родственники держат связь с лечащим врачом. Персоналу запрещено иметь на работе при себе свои сотовые. Докторам, медсестрам выданы служебные аппараты. Вы звоните на ресепшен, называете фамилию больного, свою, говорите пароль и вас соединяют с врачом.

– Есть пароль? – удивилась я.

– Непременно, – подтвердила Нина Петровна, – мало ли кто может назваться вашим именем. Поэтому каждому родственнику или опекуну дается кодовое слово. Это гарантия сохранения тайны лечения больного.