Квента. Финал - Мери Ли

Как можно быстрее набираю код и не задумываясь, что делать дальше открываю клетку за клеткой. Шум приближается. "Дзыньк" спустившегося лифта, оповещает о прибытии Джервиса. Бросаю взгляд на Гаррета, за его спиной висит автомат, в кобуре два пистолета, у меня же только пистолет. Сколько патронов?

Ещё три двери открыты.

Джервис приближается и, хмуря красное лицо, спрашивает:

– Ты слышишь?

– Да.

Гаррету удается достать сопротивляющегося парня, в коридоре скопилось уже человек тридцать. Я начинаю паниковать. Военные всё ближе и ближе!

Джервис снимает с себя автомат и подает мне. Молча тычет пальцем в десять человек и уводит их. Парень-истерик резко срывается с места и бежит в другую сторону. Прямо навстречу военным. Они выруливают из столовой именно в тот момент, когда парень пробегает половину пути. Он замечает их, но уже слишком поздно.

Пять вооруженных до зубов мужчин. По щелчку пальцев того, кто стоит посередине, они прижимаются к стенам и тут же открывают огонь.

Они не разбираются, кто перед ними.

Парень-истерик вскрикивает, но его голос быстро тонет в криках двадцати освобожденных. Они в панике пихают друг друга. Гул пальбы, запах нагретого металла, щелчки перезаряжаемого оружия.

– Обратно! – кричу я и прячусь за стеклянной дверью. Очередь пуль врезается в стекло, но не пробивает его.

Подопытные вопят. И те, кто в клетках, и те, кто бегут в разные стороны. В итоге они практически все падают, захлебываясь кровью.

Гаррет в клетке напротив меня. Встречаемся с ним взглядом и по кивку его головы выглядываем за двери и отстреливаемся.

Стреляют в нас.

Мы отвечаем тем же.

Свист пуль, визг тех, кого мы пытались спасти, звук падающих гильз – это симфония смерти. Думаю, именно так звучит война.

В очередной раз выглядываю из-за двери, стреляю не глядя, но пули не летят, они кончились.

Бросаю взгляд на Гаррета, он ещё отстреливается.

Что делать? Я чувствую, как сила от вакцины пульсирует во мне, но выйти с пустыми руками против оружия – это верная смерть.

Думай-думай-думай!

Опускаю взгляд вниз и вижу, как между нашими с Гарретом камерами катится круглая граната.

Вдох.

Чеки нет.

Выдох.

Она катится и катится. Останавливается…

– Гаррет! – кричу я. – Закрывай дверь!

Он бросает на меня взгляд и тут же переводит его на гранату.

Одновременно тянемся к дверям, но взрыв мешает нам закрыть их. Взрывной волной меня относит к стене. Ударяюсь спиной и падаю на пол.

В ушах писк. Я ничего не слышу. Открываю рот и пытаюсь движением нижней челюсти сбавить шум, так, как если бы мне в уши попала вода. Это бессмысленно. Поднимаюсь на руках и тут же получаю сильный удар в живот.

Воздух вышибает, падаю на бок и собираюсь в позу эмбриона. Зрение мутное, но я вижу, как перед глазами маячат военные ботинки. Одна нога остается в поле моего затуманенного зрения, вторая пропадает и обрушивается мне на живот во второй раз.

Сгибаюсь ещё сильнее. Воздуха нет. Открываю рот, словно рыба на суше, и пытаюсь вдохнуть хоть мизерный глоточек кислорода. Но стоит мне потерять вторую ногу из вида, как я хватаю первую и резко тяну на себя.

Мужчина падает. Поднимаюсь на руках. Он тянется к пистолету, я как лягушка прыгаю на него. В его боковых карманах много оружия. В ближнем бою самый эффективный – нож. Выхватываю нож, который прикреплен к его икре и моментально забираюсь на мужчину. Вакцина помогает как никогда. Сладкий адреналин разносится по венам. Выбиваю пистолет из его рук и замахиваюсь ножом. Получаю ощутимый удар под ребра и вскрикиваю. Военный перехватывает мою руку, и мы толкаем лезвие каждый против себя. Прилагаю все силы и одним резким толчком погружаю лезвие по рукоять в горло противника.

"Бульк" – именно такие звуки он издает.

В его глазах шок, а потом там не остается ничего. Пустота.

Поднимаюсь с него, меня шатает в сторону, выравниваюсь и иду на выход. В этот момент Гаррет расправляется с другим, а Джервис расстреливает третьего. Двоих мы, оказывается, уложили ещё в момент перестрелки.

– Быстрее! – кричит Джервис. Те немногие, пять человек из двадцатки в ужасе выглядывают из камер и только когда понимают, что кроме нас троих никого нет, выходят и быстро бегут к лифту.

Джервис их увозит, а мы открываем аквариумы дальше. Всё тело ломит, но сила внутри меня, кажется, становится только больше. Как это возможно? Я не знаю.

Одна клетка, вторая-третья-пятая.

Один громкий коллективный щелчок заставляет меня замереть на месте.

– Что это? – спрашивает Гаррет и подходит ко мне.

Смотря вдаль коридора, замечаем, как аквариумы сами по себе открываются, люди неуверенно выглядывают из засиженных мест и в страхе выходят.

Какого хрена?

А потом начинается ад!

Пленные, словно сговорившись, бегут в сторону лифта. Сотни людей толкают друг друга, кто-то падает, и это никого не заботит. Люди спасают сами себя. На окружающих плевать.

– Уходим! – кричит Гаррет, и его сносит толпой тел. Меня сбивают с ног.

– Гаррет! – кричу я, но в шуме от сотен обезумевших людей, я не могу услышать его ответ. Если он вообще был.

Кто-то наступает мне на руку. Получаю удар под ребра. Три попытки встать провалились. Ползу к ближайшей открытой камере и забравшись внутрь выдыхаю.

Черт!

Сколько времени прошло?

За стеклом табун людей, они толкаются, оттаскивают друг друга назад и пытаются всеми бесчестными способами пройти к лифту… в котором весьма ограниченное количество мест.

Я где-то в середине этого безумия.

Выберусь ли я?

Определенно – да.

Мне нужно войти в этот поток – сейчас!

Иначе, будет поздно.

Медленный вдох – плавный выдох.

Вперед!

Отхожу немного назад и с разбега врываюсь в толпу. Кто-то тянет меня за руку и тащит назад. Вырываю свою многострадальную конечность и пища, шипя и ругаясь отборным матом, двигаюсь вперед.

Выстрелы!

Кто-то стреляет, но это ещё больше наводит панику. С моим ростом легко затеряться в толпе, вот я и потерялась. Кто-то двинул мне в висок. Кто-то наступил на ногу. Но я, словно обезумевшая, как и все здесь, двигаюсь вперед. Я даже не знаю сколько до лифта, но знаю одно – всем не успеть.

Страх подгоняет меня, и я моментально забываю о том, что сама пришла спасать этих людей, сейчас я пытаюсь спасти только себя. На сегодня хороших дел достаточно.