Песнь ветра и тьмы - Анна Змеевская

Это проявление кошачьих чувств определённо было милым. И странным — не каждый день видишь у своих ног оборотня, который не пытается тебя убить, а ласково трется тяжелой головой о колени и мурлычет, будто домашний котеночек.

— Ну ладно-ладно, — Астрид снова почесала его за ухом. — Есть хочешь? Нет? А чего хочешь?

Вместо ответа кот широко зевнул. (Зубы, тоже подозрительно отливающие металлом, звонко клацнули.) Астрид озадаченно осмотрела квартиру — где можно уложить спать кугуара со стальными когтями, она не очень представляла. В гостиной оставлять нельзя — Олафа хватит удар. Вести в свою комнату? Нет, Фьял и Янси, как и всякие приличные коты, были хозяевами в этом доме и спали в её постели, когда им вздумается…

Но одно дело — твои верные (и маленькие, что уж там) котики. И совсем другое — Кэрт. С шерстью и хвостом, но…

«Хотела себе еще одного кота? — ехидно поинтересовался внутренний голос тоном дражайшей матушки. — Вот он. Люби, корми и встречай с охоты».

«Да я и не против», — ответила она и замерла от собственных мыслей. А потом резко отмахнулась — вот ещё не хватало, окунаться в пучину девичьих страданий, когда у тебя дома такой кот.

— Ладно, пошли в комнату.

Звать его за собой не пришлось — кот, не беря во внимание собственные размеры, так и норовил запутаться в ее ногах.

— Располагайтесь, ваше кошачье величество, — она склонилась в шутливом поклоне, прежде чем скользнуть под простыню.

Нет, Астрид конечно, догадывалась, что, как и прочим представителям семейства кошачьих, Кэрту вряд ли хватит совести избрать местом для сна старый потрепанный ковер. Но всё равно не ожидала, что уже через пару секунд он мягко запрыгнет на её постель и примется вертеться в поисках особо удобного места.

Согнать наглеца не поднялась рука. Её хватило только ласково потрепать его по загривку, со смешком почесать внушительный подбородок и закинуть руку на шею, обнимая и прижимая к себе, будто огромную меховую подушку. Кот повозился в ее объятьях, но рук стряхивать не стал и сам закинул на нее большую лапу.

— Надеюсь, когда ты снова станешь человеком, не убьешь меня за то, что я это видела, — фыркнула Астрид и добавила совсем тихо: — Так и знала, что ты и в этой ипостаси потрясающий.

Скорее всего, с утра ей будет стыдно за свои слова. Но уж слишком мягкой была шерсть, слишком красивыми — золотистые глаза, а от доверия, с которым он ластился к ней, заходилось сердце.

А еще куропатка… Какая северянка устоит перед свежайшей дичью? Вот и Астрид не устояла.

«Ну и как я докатился до жизни такой?» — вопросил Кэрт, меланхолично пялясь в потолок. Кошак сей злободневный вопрос предсказуемо проигнорировал, затаившись в подсознании и старательно делая вид, что убывающая луна его страшно угнетает. (Угнетешь такого наглеца, как же.)

Не то чтобы Кэрт сильно удивился, обнаружив себя поутру возле Астрид. Он сколько угодно мог артачиться, да только кот твердо обозначил свои намерения. А спорить со зверем бесполезно: это не человек, его не переубедишь, не уговоришь и не вразумишь. Сказал «моё» — значит, моё, и горите вы все инфернальным пламенем.

Астрид безмятежно спала, обхватив его рукой поперек груди и уложив голову ему на плечо. Очень мило, но ой как недальновидно — кто же дрыхнет в присутствии матерого убийцы, да еще и с ним в обнимку?

«Меня л-любят! — заявил кот, самодовольно напыжившись. — М-моё!»

«А меня вот как-то не очень, — сварливо отозвался Кэрт. — Так что ты там не особо привыкай».

Пушистая бестолочь обиженно заворочалась внутри; Кэрт отвесил ей ментального пинка — «Да не твое ни фига, вот ты и бесишься!» — и, тяжело вздохнув, прислонился щекой к всклокоченной светлой макушке. На душе было муторно и вместе с тем как-то очень… правильно. И уютно. Вот кто бы ему самому напоминал, что привыкать не следует? Как бы ни хотелось. Впрочем, напоминания тут не помогут, и лучшее, что мог бы сделать Кэрт, — оставить девчонку в покое. Понятно ведь, что необременительным романчиком тут и не пахнет: не один лишь кошак был собственником, готовым вцепиться в «м-моё» мертвой хваткой. Но на кой поганить жизнь себе и людям? От Хельты он рано или поздно (нет, скорее рано) уйдет прямиком в Хладный чертог, и будет последним мерзавцем, если утянет Астрид следом за собой. А в том, что та полезет следом, сомневаться не приходилось. Боевка — это диагноз.

«Равно как и убийца».

Подведя итог своим невеселым размышлениям, Кэрт осторожно (и что уж там, с огромной неохотой) снял с себя чужую руку и поднялся с разворошенной постели. Из одежды обнаружил на себе только штаны — остальное, видимо, не успел вчера надеть и щеголял в кошачьей шкуре с самого утра. Решив, что Олаф без одной рубахи не обеднеет, он направился в гостиную.

Олаф то ли уже не спал, то ли недавно лег — Кэрт плохо помнил минувшие сутки, однако ночью дружка Астрид в квартире вроде не было. Стоило только скрипнуть дверью, как тот вскинулся, опасливо глазея на Кэрта и вцепившись в спинку дивана громадными ручищами.

— Т-ты… это…

— В здравом уме и трезвой памяти, — заверил Кэрт, выразительно заведя глаза к потолку. Он уже понял, что Олаф, явившись домой под утро, решил подоткнуть подруженьке одеяльце и крайне впечатлился новым элементом спального декора — в виде косматого кугуара с железными когтями. — Расслабься ты, я всё ещё не кусаюсь! Лучше одолжи рубашку, будь другом, мне портануть неоткуда.

Олаф, ошалело кивнув пару раз, встал с дивана и закопался в объемистую дорожную сумку. Кэрт невольно оценил его выдержку, но не очень-то ей удивился. Всё же этот громила — целитель, а целители народ шустрый; после нескольких тяжелых пациентов наверняка вмиг отучишься клювом щелкать.

— И что, даже не завопишь для порядка? Ну там: «Спасите-помогите, не ешь меня, большое страшное чудовище!»

— Шибко ручной и симпатичный ты был для чудовища, уж даром что я собачек люблю, — хмыкнул Олаф, явно храбрясь, и тут же уточнил с любопытством: — А почему ты не голый?

Кэрт манерно приосанился и погрозил ему пальцем.

— Еще чего захотел! Не для вас моя роза цвела!

— Да нет же, я… да я не в этом смысле! Больно ты мне нужен, самовлюбленный комок шерсти!

Смущался этот здоровяк презабавно, почище любой юной девицы. Всё же Кэрт его пощадил и продолжил уже нормальным тоном:

— Ой, не мнись ты так, я пошутил. Не голый, потому что сейчас специально для оборотней кучу всякой фигни делают. В том числе и одежду, начиненную специальными заклинаниями. А то оно по-всякому бывает… превращение не всегда можно контролировать. Потом в ошметках щеголять неловко, равно как и очнуться с утра голым да незнамо где.

— Удобно, — оценил Олаф, вручив ему рубашку. — Тогда почему одни штаны?

— Потому что больше ничего не успел напялить. Говорю же, мы это не всегда контролируем, — Кэрт недовольно наморщил нос, закатывая широченные рукава чуть ли не вполовину. — Вот чем вас там на островах пичкают, что ты такой вымахал, а? — Олаф снова потупился и пожал плечами, мол, не виноватый я, оно само. — И почему, Бездна пожри, этой распрекрасной едой не пичкали меня? Завидую чернейшей завистью…