К терниям через звёзды - Виктор Хайд

Марк не знал, что ответить этим людям, налетевшим на него и Ребекку подобно хищникам. Он молчал и окидывал их изумлённым взглядом. Эти люди не позволяли вставить и слова; вежливыми тонами они перебивали даже друг друга.

– Мисс Такамуро, вас не затруднит передать мистеру Лоутропу, – влез ещё один человек, потянув за руку женщину, которая была с ним, – что…

– Эй, вы ведёте себя невежливо, – бросила Ребекка. – Мистер Лоутроп сам вас примет, когда придёт время.

– Да, конечно, извините меня, – проговорил он, затрясши головой.

Прозвенел ещё один звонок. На этот раз по кучкам людей пробежались заметные признаки полусуетливых движений. Все последовали прочь из этого зала.

– О-о. Представление начинается, – сказал тот мужчина, который подозвал Ребекку с Марком. За всё это время он не смог вставить во всеобщий разговор ни единой фразы. – Обещайте, что мы поговорим с вами после представления, – сказал он, умоляюще глядя на Ребекку.

– Не могу ничего обещать, – ответила она, сочувствующе прижав руки к груди. – У меня могут возникнуть непредвиденные дела.

– Что ж, очень жаль. Ну, тогда всего доброго. Надеюсь, нам когда-то ещё выпадет возможность пообщаться, – сказал он, бросив короткий взгляд на Марка. Мистер Абмалл взял под руку свою жену и направился вслед за остальными.

Марк застыл, глядя ему вслед.

– Всё в порядке, я их тоже ненавижу, – сказала Ребекка, улыбнувшись уголком рта. – Пойдём. – Она взяла его под руку.

Толпа людей перетекала в другой зал. Когда Марк с Ребеккой вошли, люди рассаживались по бесчисленным рядам мягких кресел. Все кресла были направлены в одну сторону, к тёмному участку в конце зала. Затаив дыхание, люди ждали того самого представления.

– У нас лучшие места, – сказала Ребекка. – В первом ряду рядом с господином Лоутропом.

– Он здесь? – Марк встрепенулся, потянув Ребекку вперёд.

– Эй. Не рви с места!

Марк ничего не слушал и уже, наверное, бросил бы Ребекку, стремглав помчавшись к первому ряду, если бы она не вцепилась в его руку хваткой скорее солдата, чем дамы.

Миновав восемь раскинувшихся дугами рядов, Марк остановился, изучая восседающих людей. Он начал ловить на себе ответные удивлённые взгляды.

– Сюда, – утомлённо промолвила Ребекка, потянув Марка вдоль первого ряда. Этот ряд был единым и перекрывал собой все другие.

Марк сразу узнал, кто из присутствующих является Виктором Лоутропом. Этот человек восседал по центру. Он устремил гордый взгляд в томящую темноту в надежде, что оттуда появится нечто, что он ждал всю свою жизнь. Хотя жизнь была для него относительным понятием. Всё его тело состояло из чёрного углепластика. Лишь на лице была натянута искусственная кожа с густыми зачёсанными волосами наверху. Кожа плавно сливалась с имплантированным туловищем где-то там, под костюмом. Глядя на него, было неясно, является ли он вообще человеком? Осталось ли у него хоть что-то, что отличает его от андроидов, которых запретили как в Едином Государстве, так и в Республике? Лицо Лоутропа было каменным, поскупившимся даже на мизерную нотку эмоций. В долю с этим, холодный синий взгляд, который светился так же, как и у Ребекки.

Виктор Лоутроп был одним из тех 24% счастливчиков, кому повезло «вернуться» после смерти. Всё благодаря технологиям, которые позволяли пересадить мозг в синтетическое тело. Тело подпитывает мозг всем необходимым, и мозг «пробуждают». Стоило это огромных денег, а шанс того, что умерший всё-таки сможет обрести вторую жизнь, был не самым высоким. К тому же нельзя спрогнозировать точное время своей смерти, а мозг нужно заморозить в первые двадцать секунд после остановки сердца. Но если такая операция всё-таки венчалась успехом, то новое тело могло функционировать сотни лет, и количество причин для «второй смерти» значительно сокращалось. В Едином Государстве подобная практика была под строжайшим запретом.

– Господин Лоутроп, – обратилась Ребекка.

– А, вот и наш дорогой гость, – промолвил Виктор, отбросив Марку скудную улыбку.

Ребекка подтолкнула Марка на мягкое коричневое кресло, стоявшее слева от Лоутропа, и Марк сел.

– Послушайте, Виктор, – сказал Марк, обернувшись к нему в пол оборота.

– Ш-ш-ш… – прошипел Лоутроп, не отводя взгляда от темноты.

Мрачные тени прикасались к лицам всех сидящих в первом ряду. Застывшие глаза Лоутропа сияли, просверливая путь в эту тьму.

– Мы поговорим, – вполголоса сказал Лоутроп. – Но после того как они закончат.

Во тьме виднелось какое-то движение. Прозвучал очередной звонок, и после этого загорелся свет. Тёмные силуэты превратились в людей. Люди держали в руках какие-то непонятные вещи. Вещи эти были сделаны из коричневого лакированного дерева. Одни – большие, другие – маленькие, но по форме они походили друг на друга. Маленькие инструменты прижали к плечу подбородками. Крупные взяли в уверенные объятия и упёрли их нижние части в твёрдый пол. Ещё были какие-то причудливые изделия, выкованные из металла в виде трубок и барабанов. Люди, держащие их, стояли позади остальных.

Из гущи вышел старый горделивый человек с палочкой в руках.

В зале стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь порывистым шелестом человеческих тел. Старик взмахнул палочкой. Продолговатые стержни ударились о деревянные инструменты и с нежностью принялись ласкать натянутые на них струны. Грянул порыв звуков. Порыв мелодично преобразовался в прекрасную музыку. Ритмичная мелодия неспеша и плавно нарастала. Постепенно из тихой и безмятежной она становилась всё более громкой и уверенной. Марк чувствовал, как его сердце будто бы замедлилось, выслушивая каждый тончайший звук. Раскатистый вскрик инструментов заставил Марка содрогнуться от того, что у него по телу пробежали мурашки. На глазах ни с того ни с сего начали проступать слёзы. Это была прекрасная музыка. И эту музыку делали люди. Своими руками. Никаких машин, никакой синтетики. Только чистое звучание множества музыкальных инструментов, с которыми управлялись люди. От начала и до конца никто из зала не посмел потревожить эту музыку. Звук затих так же плавно, как и начинался.

– Это Людвиг ван Бетховен, – тихо проговорил Марку Виктор ещё до окончания исполнения музыкантов. – Сохранённый фрагмент из симфонии номер семь. Как вам?

– Это… Удивительно, – ответил Марк, утерев влажные глаза.

Лоутроп по-настоящему, искренне улыбнулся.

– А знаете, каков её возраст?

Лоутроп не стал дожидаться предположений, уловив удивлённый взгляд Марка.

– Семьсот-восемьсот земных лет, – произнёс он мечтательным голосом.

– Восемьсот? – переспросил Марк. – Но это же…

– Да-да. Написана она на Земле. Люди тогда даже не представляли, что такое электричество. И всё же могли создавать вот такое.

– В Государстве я…

– Да, не могли такого слышать. У вас же это считается варварством. – Лоутроп устремил свой сверкающий взгляд к музыкантам. – Знаете, что я вам скажу, Марк? Дикарями мы не были раньше, а стали ими сейчас. Тысячу лет назад мы создавали музыку, картины, стихи, которые могли запасть в самую душу. Мы создавали прекрасное. Потом приходило всё больше технологий и становилось всё меньше хорошего искусства. Всё меньше хороших художников, музыкантов, поэтов… Мы начали создавать технологии, – вздохнул он. Виктор указал на себя руками. – Посмотрите на меня. Мне 189 лет. Я киборг на 67%. Мозг оплетает толстый слой углепластика, гармоничная система трубок, искусственных нервов и механических органов. Это тоже по-своему прекрасно, но… – Он покачал головой. – Это нечто созданное наукой. А для науки не нужна душа.