Волчья мельница - Мари-Бернадетт Дюпюи

Юная калека посмотрела в окно. Ей нравилось следить за ласточками, чей полет зачаровывал ее и одновременно нагонял глубокую меланхолию. Как быстро носятся эти черные пичужки, сколько в них жизненной силы! Они свободны, летят, куда хотят, — только взмахнуть крылами…

— Хочу тебя предупредить, Клер, — тихо проговорила она. — Жандармы собирались прочесать все пещеры в долине. Думаю, к этому времени твоего Жана уже поймали!

Клер поежилась. В голосе Бертий не было и тени сочувствия. Внезапно она ощутила себя страшно одинокой. Час назад она готова была забыть голубоглазого парня, теперь же безумно за него беспокоилась.

— У меня полно работы, — сказала она, преисполненная решимости покончить со всем, что не касается ее семьи и мельницы. — Надо подогреть воду и помыть посуду. У Этьенетты руки и правда растут не оттуда! Мама справедливо жалуется!

Она наколола щепок, сунула их в печь. Движения ее оставались точными и уверенными, а мысли были далеко.

— Ты должна все мне рассказать, — тихо произнесла Бертий. — У нас никогда не было друг от друга секретов. А теперь ты обращаешься со мной, как с мебелью. Оставляешь, где тебе удобно, а сама убегаешь… В дом меня принес Фолле и устроил тут. Я не осмелилась попросить, чтобы он принес мне из спальни книжку. Клерет, ты меня больше не любишь! Уйти в монашки — вот что мне остается. Так я не буду тебе мешать…

И девушка беззвучно заплакала. Это было неожиданно. Обычно Бертий прятала свои эмоции. Клер поставила на стол грязную миску, опустилась на колени возле кресла кузины.

— Не смей даже думать об этом! Какие глупости! Я люблю тебя по-прежнему, принцесса, просто сегодня плохой день. А еще ты плохо говорила про Жана… Утешься! Я больше не хочу ни искать приключений, ни врать родителям. И с вечерними прогулками тоже покончено.

Теперь был ее черед горько плакать. Несчастья только начались — Клер не могла избавиться от этого чувства с той минуты, как вернулась на мельницу. И загадочные слова Базиля казались теперь пустыми.

— Что сегодня случилось? — едва слышно спросила Бертий.

Клер рассказала, ничего не упуская, — даже угроз Фредерика.

Глава 6. Пещера феи

Чтобы меньше томиться от скуки, Жан старался больше спать. В пещере, куда привела его Клер, было довольно сыро. И очень скоро выяснилось, что лежать или сидеть на усеянной камешками земле неудобно. Но было у пещеры одно большое преимущество: вход в нее закрывал куст самшита с корявым стволом, сплошь оплетенный плющом.

Еду и воду он экономил, ел понемногу. Подспудное беспокойство заставляло его то и дело вставать и, отведя веточку пальцем, озирать окрестности. До него доносились крики косарей и мычание запряженных в телеги волов, а еще — аромат свеже-скошенной травы. От этого запаха на глаза наворачивались слезы. Он напоминал Жану детство. Два лета подряд их с братом отвозили на лето в деревню, к деду и бабке фермерам. Как приятно, когда теплый ветерок надувает подол рубашки, ерошит волосы… Люсьен, который только-только научился ходить, цепляется за его руку…

— Собачья жизнь! — выругался он, с силой швыряя камешек в стену.

Он запрещал себе думать о Клер, но лицо ее стояло у него перед глазами. Красивые губы, тепло ее рук, улыбка — это было какое-то наваждение. Каждый раз, стоило ему вспомнить, как она лежала, прижавшись к нему, дрожа от желания, Жан чувствовал, как напрягается его детородный орган. Тогда он закрывал глаза и сжимал кулаки, чтобы самому не дать себе разрядку.

«Не дай бог она меня за этим застанет!» — упрекал он себя.

В своем убежище он слышал колокола Пюимуайена. В четыре пополудни в залитой ярким светом долине заржали лошади и послышались мужские голоса. Жан осторожно подошел к ковру из плюща.

— Проклятье! Жандармы!

Во рту у парня пересохло. Четверо мужчин в черной униформе и треуголках медленно продвигались к скалам. Поблескивали пристегнутые к портупеям сабли.

Жан нервно ощупал одежду Колена Руа, которую надел сегодня утром. Только обритая голова и порядковый номер, вытатуированный на запястье чернилами, могли его выдать.

«В любом случае, если меня найдут, все пропало! Порядочные люди не прячутся по пещерам среди белого дня!»

Ему в голову пришла идея: тихонько спуститься по склону и затеряться в группе крестьян, грузивших сено.

«Нет! Они меня не знают. Начнутся расспросы!»

Ему стало очень страшно. Подобрав сумку с провизией, оставленную ему Клер, Жан стал пятиться вглубь пещеры.

Влево уходил темный коридор. Он свернул туда, ускорил шаг почти до бега. Дважды стукался лбом о каменные выступы, так тут было темно. Потолок опускался все ниже. Пришлось ползти на четвереньках. Наконец Жан растянулся на земле лицом вниз.

— Они меня не найдут! — твердил он. — Не смогут найти!

Шло время. Он вздрагивал от каждого шороха, как от прикосновения чьих-то пальцев. Клер рассказывала, что в этой пещере давным-давно жили феи. Наверное, они сейчас танцуют вокруг… Что-то живое принялось карабкаться по его правой руке. Паук? Мокрица? Жан не рискнул глянуть. Когда же он наконец решил вернуться, то испугался еще больше. Что, если он заблудился? Сломя голову парень бросился прямо по коридору, но что, если он где-нибудь свернул и коридор совсем не тот?

«Господи, если ты есть на небесах, сделай так, чтобы я выбрался из этой крысоловки!» — взмолился он.

Мало-помалу Жан успокоился. Нащупал стену и пошел наугад, придерживаясь за нее рукою. Двигался медленно, сдерживая желание закричать. Вскоре он уловил запахи оставленного подсыхать сена и ночной свежести и вздохнул с облегчением. Направление правильное! Наконец показалась полоска звездного неба в обрамлении листвы.

«Все-таки я везунчик!» — подумал Жан.

Раздвинув ветки, он встал на большой камень, служивший здесь чем-то вроде порожка. Долина раскинулась перед ним, белесая и пустынная. Луна, висевшая над лугами, отражалась в быстро текущей реке, серебрила верхушки деревьев.

«Придется посидеть тут недели три или четыре, пока волосы не отрастут…»

Жан потер татуировку, выдававшую в нем узника исправительной колонии: три темных цифры на запястье. Из кармана он вынул нож. Встал на колени, набрал побольше воздуха и резанул себя по руке. Брызнула кровь. От боли помутилось в голове, затошнило. Мирный пейзаж завертелся перед глазами.

«Не хватало еще сомлеть! Только не это!»

Он взял большой льняной носовой платок, который дала ему Клер, обернул им рану, сильно прижал. Внезапно так захотелось пить, что у него машинально открылся рот. Перед глазами замелькали