Изгнанница Муирвуда - Джефф Уилер

— Договорились.

Она подняла брови.

— Давай обсудим условия нашего брака. Чего хочешь ты, Майя? Мы заключим договор. Вот мои условия. Я не буду любить тебя. Наш брак не будет консумирован. Я поклянусь в этом Истоком или принесу иную клятву, какую ты потребуешь. Каковы будут твои условия?

— Развяжи меня, — сказала она, протянув к нему связанные руки.

— Договорились, — он вновь достал кинжал и провел лезвием по путам. Веревки упали, и Майе сразу стало легче. Она потерла саднящие запястья, но при этом не сводила глаз с Кольера, как не отводила бы взгляда от горного льва.

— Ты слишком мало просишь, моя госпожа. Я не стану требовать приданого — ни денег, ни земли. Мне хватит Комороса. Я объявлю его своим по праву брака, но полновластной королевой страны будешь ты.

— Я за тебя не выйду, — отрезала Майя и встряхнула руками, чтобы разогнать кровь. — А ты меня отпустишь и поможешь добраться туда, куда я иду.

Он ответил долгим внимательным взглядом и покачал головой:

— Нет. Я стану помогать тебе только после того, как мы заключим брак.

Он поднял руку с цепочкой. Кистрель закачался в опасной близости от Майи.

— Я не так много знаю о хэтарах, — с хитрецой заметил он, — но слышал, что если хэтарин кистрель станет носить мужчина, часть ее власти достанется ему. Они с хэтарой окажутся связаны. Как… как брачными узами. Что будет, если я надену твой кистрель? У меня начнут светиться глаза? Твои татуировки переползут на меня? Ты станешь еще могущественней, верно?

У Майи пересохло во рту. В книгах ордена Дохту-Мондар ясно говорилось о том, что всякий надевший кистрель прежде должен убить создавшую этот кистрель хэтару.

— Судя по твоему взгляду, я почти угадал. Так что с нами тогда станет, Майя? Мы станем единым целым. Я буду подчиняться тебе или ты мне? Чья воля сильнее?

— Не вздумай, — предостерегла его Майя, но король лишь поднял кистрель повыше.

— Да ты интриганка, — блеснул зубами король. — Требуешь одного, а хочешь совершенно противоположного. Ах, какая забавная игра! Я бы надел его прямо сейчас, чтобы принудить тебя поступить по-моему, но не хочу лишиться такого удовольствия. Выходи за меня по доброй воле, и я верну тебе кистрель. Не выйдешь — я надену его и подчиню тебя своим мыслям и желаниям… или, может быть, ты меня подчинишь. Наши разумы начнут прорастать друг в друга, не так ли? Какая прелесть!

Он сделал шаг вперед. Голубые глаза метали молнии.

— Я не боюсь тебя, Майя, но я могу поступить неосмотрительно, а это опасно. Выходи за меня по доброй воле. Вот чего я хочу.

— Мой господин! — позвали из-за входного полотнища.

Король недовольно дернул углом рта.

— Что такое? — рявкнул он.

— Виселица готова. Собака охотника скулит как проклятая. Приколоть ее или отправить на псарню?

Король посмотрел на Майю и вопросительно поднял брови.

— Оставить тебе Аргуса? Смотри сама, у меня собак хватает. Хочешь — пусть это будет еще один свадебный подарок.

— Не вешай их, — в отчаянии взмолилась Майя. Ее захлестывал ужас. За всеми потрясениями этого вечера она забыла о том, что ее спутникам грозила смерть.

— Да какая разница — повесить, обезглавить… По кишону давно петля плачет. А Джон Тейт отказался от моего предложения и отклонил приглашение. Он не станет служить ни за какие деньги. Что мне до него? Туда им и дорога, обоим.

Майя схватила его за руку.

— Оставь их в живых!

Он удивленно поднял брови. На лбу у него прорезались морщины.

— Майя, ты же понимаешь, что они должны умереть. Не разыгрывай святую невинность. Хотя, должен заметить, у тебя талант к лицедейству. Аплодирую тебе стоя.

Она вцепилась ему в запястье.

— Они верно служили мне. Они повиновались мне. Это я должна умереть, а не они.

— Если ты умрешь, наш союз не состоится, — прищелкнул языком король. — Хотя с тех пор, как ты появилась в моей стране, люди вокруг так и мрут. Деревушка в горах, дозор на северной дороге… Я ведь сказал тебе: иди по южной. Забыла? А вы не послушались и угодили прямо в зубы к моим людям.

— Ты же знаешь, что в деревне на нас напали дохту-мондарцы, — сказала Майя, с каждым мгновением чувствуя, как иссякает ее решимость. — Жителей деревни убили дагомейские солдаты во главе с Корриво. Я тут ни при чем.

— Да? А дозор на северной дороге кто вырезал?

У Майи вспыхнули щеки.

— Командир дозора приказал своим людям убить моих спутников, а меня отвести к нему в палатку!

Брови Кольера поползли вверх.

— В самом деле?

О, как ей хотелось забарабанить кулаками по его груди!

— Все, что я тебе сказала, — чистая правда!

— Ну так докажи. Покажи плечо.

— Я королевская дочь, — пробормотала Майя.

— А я — королевский сын, — ответил Кольер.

Майя знала: для того чтобы он перестал подозревать в ней хэтару, достаточно будет обнажить плечо.

Тут в голову ей пришла одна мысль. Жаль только, что у Майи не было кистреля: он мог бы дать совет.

Майя посмотрела Кольеру в глаза — такие голубые, что в них можно было утонуть. На щеке у короля был шрамик, и Майя мельком задумалась о том, откуда он взялся.

— Ты настоящая загадка, — тихо произнес он и, протянув руку, убрал от ее лица прядь волос. — Отчего ты так сопротивляешься? Этот брак будет выгоден тебе так же, как мне. Я не думал, что тебя придется уговаривать.

— Мой господин? — напомнил о себе голос снаружи.

Кольер молчал. Его рука касалась ее волос. Он вопросительно поднял брови.

Майя попыталась говорить твердо, но голос ее надломился:

— Освободи их. Отпусти. Пообещай, что не будешь мешать им уйти, не причинишь им вреда и не сделаешь ничего плохого. Подпиши для них свое прощение и заверь его печатью, — она сглотнула. — Тогда я выйду за тебя замуж.

Он смерил ее долгим взглядом, и в его глазах она прочла удовлетворение.

— Договорились.

Об руку с Кольером они прошли по затянутому костровым дымом лагерю. Король сменил дорожную куртку на элегантный дублет черного бархата с вышитыми на нем золотыми лилиями — символом Дагомеи. На шее у короля позвякивали церемониальные цепи, на мизинце правой руки сидело кольцо с печаткой. Меч на поясе был все тот же, однако выражение лица и властность движений не позволяли больше видеть в нем королевского кольера. Теперь это был истинный король. Никуда не сворачивая, нигде не задерживаясь, он привел Майю к огромному дереву, с которого свисали две петли. Под петлями стояли табуреты, а у табуретов, на коленях — кишон и Джон Тейт. Сердце Майи забилось сильнее.