Бумер-2. Клетка для кота. Книга 1 - Андрей Троицкий

– У Антонова не хуже, – возразил Резак, еще не понимая, куда клонит собеседник.

– Антонов всю жизнь в Москве воровал, на овощной базе отирался, – ответил Чугур. – На склоне лет к детям переехал. А что такое овощная база, сам знаешь. Это все равно что золотая жила. Короче, не нам с Антоновым равняться. Он тебе дом не продаст. А у Ирины пятистенок – просто хоромы. Крыша из оцинкованного железа чего стоит. А ты сколько уж времени все скитаешься по чужим углам. Старость не за горами. Подумай о завтрашнем дне. Хорошо подумай.

– Добрый дом, – облизнулся Резак. – Но думать тут нечего. Я не потяну. Ищи другого покупателя.

– Не прибедняйся, мы не в собесе, – сказал кум. – А тебе выйдет большая скидка. Скажем, вдвое сброшу с цены, если одного человека того... Ты понимаешь. И еще немного наличманом отслюню. Прямо сейчас. На будущие расходы.

Кум не любил договаривать до конца, полагая, что у собеседника мозги работают, тут все и без слов ясно.

– Только не спрашивай, почему и за что?

– Я никогда не спрашивал, – Резак навострил уши.

– Он откидывается через два дня, – объяснил кум. – В полдень выйдет через вахту. Встречать его никто не будет. Конечно, можно все кончить одним махом, прямо здесь. Можно, но не нужно. Твердо запомни: тут его трогать нельзя. Ни в поселке, ни на станции, ни в поезде. Будешь пасти его до самой Москвы. Там он должен встретиться со своим кентом, неким Димоном Пашпариным. Ты им не мешай, пусть потолкуют. А когда твой клиент один останется, действуй. Выбери удобное место и время. Кого взять в помощь, решай сам.

– Есть у меня один человек в Москве, – начал Резак.

Кум не дослушал, только рукой махнул.

– Когда все закончишь, заберешь у клиента все бумажки с записями и документы. Короче, все, что найдешь в карманах. Деньги оставь себе, все остальное надо уничтожить. И, прежде всего, справку об освобождении. В пакете найдешь бумажку с адресом Кота и его дружбана. Это так, на всякий случай. Потому что адреса тебе вряд ли пригодятся. Москву ты хорошо знаешь. Это тоже пригодится. Твоя тачка на ходу?

– В порядке, – кивнул Резак.

– Ты все понимаешь не хуже меня. И знаешь, что делать. Ученого учить – только портить.

Чугур расстегнул портфель, передал Резаку сверток в полиэтиленовом пакете. Положил на стол две фотографии Кота.

– Вот этот хрен мне портит жизнь, – сказал он. – Константин Огородников, кличка Кот. Судим за убийство.

– А чего такое погоняло? – усмехнулся Резак. – По бабам что ли большой специал?

– На зоне, как ты, может быть, догадываешься, с бабами у него практики не было, – сухо ответил кум, не любивший лирических отступлений. – Кликуха она и есть кликуха. Ты ведь свою получил?

– Только потому, что когда-то работал забойщиком скота, – продолжил Резак. – В жизни все пригодилось. И те навыки, что в молодые годы наработал, они не лишние оказались по жизни.

– Мне этого знать не надо, – сказал кум.

Резак не посмел спросить напрямик, с чего бы это зазноба Чугура дом продает, хотя ему было бы интересно узнать. Вроде как она тут при работе. Не иначе как проворовалась баба в своем магазине. И съехать хочет, не дожидаясь ревизии и прокурора. Он поставил вопрос по-другому.

– Зачем хороший дом – и продавать? Что финансовые проблемы?

– Ты обещал ни о чем не спрашивать, – нахмурился Чугур. – Любопытный какой... Продает, значит, так надо. А финансовых проблем у нее нет и быть не может. При таком мужике, как я.

Резак запустил руку в пакет, развернув тряпку, нащупал пистолет Макарова, отдельно, в бумажном пакетике, глушитель и две снаряженных обоймы.

– Вы же знаете, я привык ножом работать, – сказал он, – или бритвой. А лучше топором. Мне ствол не нужен. Одна морока с ним и лишний риск.

– Ствол пригодится, – ответил кум. – Мало ли что. И не станешь же ты по московским улицам за человеком с топором гоняться?

Кум даже улыбнулся, живо представив себе сцену: по Красной площади чешет детина с огромным топором, а Кот делает ноги и прячется в елках у кремлевской стены. Чугур вытащил из внутреннего кармана кителя деньги, аккуратно завернутые в бумажный листок, передал их Резаку. Тот, быстро пересчитав бумажки, одобрительно кивнул. Морщины у него на лбу разгладились, а в глазах заплясали веселые огоньки. Он сунул деньги под рубаху, вежливо попрощался и, повесив гармонь на плечо, побрел к дому.

Чугур, глядя ему вслед, почему-то вспомнил Иркиного попугая. Может, поднанять Мамаева, чтобы замочил мерзкую птицу в особо садистской форме? Шутки шутками, а достал его этот хренов Борхес своим лексиконом по самое некуда. Но, по размышлении зрелом, кум отказался от этой мысли. Нет, это удовольствие он отложит на десерт, когда придет время уезжать из Карамышина, он все сделает сам, своими руками. Причем ничуть не хуже, чем если бы этим занялся Резак.

Кот вышел через вахту на улицу и зажмурился от яркого солнечного света. В лицо пахнуло горячим ветром, послышался женский смех. Без малого двое суток он просидел в темном сыром подвале, в одиночке, где не было даже крошечного окошка, днем и ночью светила тусклая лампочка над дверью. С потолка капала вода, а из темных углов тянуло холодом. Все эти мелкие неудобства не испортили ему настроения: Кот знал, что выходит на волю и, потеряв сон, прислушивался к шагам, доносившимся из коридора.

Два часа назад прапор и двое солдат-срочников чисто формально, кое-как обыскали Кота, вывели на свежий воздух. Вдоль ограждения из колючки протопали мимо административного корпуса к вахте. Проходя под окнами кабинета начальника оперчасти, Кот поднял голову. Ему показалось, что сверху за ним наблюдает Чугур. В окне дрогнула занавеска, абрис человеческой фигуры исчез в темноте комнаты, растворился за стеклом, будто его и не было. Или это только показалось?

В тесной комнатенке при КПП Кота оставили одного, приказав скинуть с себя все казенное. Прапор бросил на лавку джутовый мешок с цивильным барахлом. Щелкнул замок, и наступила тишина. Кот первым делом разорвал подкладку куртки, достал письмо Кольки Шубина сестре Даше и затертую фотографию, вытащил из шва две крупные купюры, которые еще месяц назад с оказией передал Димон.

Потом вытряхнул вещи из мешка и переоделся. Голубая сорочка была настолько заношена, что на манжетах повисла бахрома из ниток. Темно-синий костюм вызвал у него скептическую улыбку. Такие клифты носили лет десять назад. Пиджак тесноват в плечах, штаны, напротив, широки в поясе, болтаются на заднице, а вот стоптанные ботинки как раз по ноге. Одежда мятая, пропахла хлоркой, зато дырок на видных местах вроде бы нет. Он рассовал деньги и фотографии по внутренним карманам пиджака. И принялся отсчитывать секунды...

* * *

Через полчаса Кот получил справку об освобождении на имя Николая Огородникова и немного денег на дорогу.