Жертва - Гарольд Карлтон

Никогда в жизни Марк не чувствовал такой сильной ненависти к отцу. Раньше ему удавалось не замечать поступки отца, а теперь у него не оставалось ни капли сомнения в том, что его отец был лгун, и он решил, что ни за что не будет больше верить ему. Сидя в машине, которая с шумом неслась по автостраде, Марк бросил взгляд на Соню. Он даже не знал, что у отца есть машина. Но потом у него возникло подозрение, что, возможно, машина просто взята напрокат. А как спешно отец побросал одежду в чемоданы, даже не пытаясь аккуратно сложить ее, как это обычно делала мама! Вспомнив, как беспокойно и суетливо торопился отец покинуть вместе с детьми родной дом, Марк понял, что случилось какая-то беда. Скорее всего, мама ничего не знает об их отъезде. А может быть, ее уже нет в живых?

Теряясь в догадках, Марк непрерывно боролся с одолевавшим его желанием заплакать или возмутиться. Но он знал, что нельзя давать воли своим чувствам, потому что отец непременно высмеет его и от этого ему станет еще тягостнее. Если мама умерла… Он проклинал себя за то, что не подготовил себя к такому ужасному обороту дела. Лежа по ночам в кровати и вспоминая, как сильно он любил мать, Марк заливался горючими слезами всякий раз, когда его воображение рисовало печальную картину похорон, и до его сознания доходило, что он навсегда лишился самого близкого на свете человека. Его не должна застать врасплох эта горестная весть в случае, если это несчастье действительно произошло. А сейчас он злился на себя за то, что не смог предусмотреть, каким образом эта ужасная новость обрушится на него, и еще за то, что именно отец будет тем человеком, который сообщит ее. Ему следовало быть готовым к тому кошмарному дню, когда его, без всяких объяснений, посадив в машину, быстро помчали прочь в неизвестном направлении.

Украдкой посматривая на отражавшееся в автомобильном зеркале лицо отца, Марк почувствовал внезапно охвативший его приступ ненависти и страха.

— Куда мы направляемся, пап? — внезапно вырвалось у него.

— Марк, если ты еще раз задашь мне этот вопрос… — предупредил его Гарри. — Я тебе уже сказал: все увидишь, как только мы доберемся до места!

— А мы что, почти уже доехали, пап? — спросила Соня.

— Почти, моя принцесса.

Марк никак не мог понять, почему его сестра восприняла все произошедшее с таким завидным спокойствием. Подперев подбородок, она сидела, внимательно глядя в окно. Почувствовав на себе взгляд брата, она сказала:

— Я уже насчитала восемь белых машин!

Марк передернул плечами, подумав, что сестра, очевидно, не догадывается о том, что произошло что-то ужасное. Но ведь она никогда не плакала, если мама уходила куда-нибудь из дома. Один он, к своему горькому стыду, хныкал каждый раз при ее отлучках. Стараясь держать себя в руках, решительным тоном Марк попробовал задать еще один вопрос отцу в самый последний момент:

— А мама будет там?

Это был не столько вопрос, сколько надежда на то, что заветное желание может исполниться. Не дождавшись ответа, Марк решил, что отец, очевидно, взвешивает, как лучше сказать сыну правду. Наконец Марк спросил:

— С мамой все в порядке?

— А мама жива? — подсмеиваясь над ним, спросила Соня, прижимаясь к нему с наигранно-несчастным видом.

— Заткнись ты! — толкнул сестру Марк, стараясь хоть как-то преодолеть страх, закравшийся в уголки его сердца. — Ты же ничего не знаешь!

— Ну-ка, вы, там, на заднем сиденье, быстро успокойтесь! — прикрикнул Гарри. — Марк, прекрати замахиваться на сестру! Быстро замолчите оба!

Марку казалось, что они едут уже в течение многих часов. Мысли его, словно управляемые какими-то механическими колесиками, быстро сменялись, рисуя картины предстоящих событий, заставляя его удивляться той внезапной перемене, произошедшей в их жизни в субботу. И почему, интересно, мама, которая была так красива в тот день, когда ушла вместе с отцом на ленч, не вернулась домой? Почему?

Ко времени, когда они подъехали к дороге, вдоль которой стоял ряд одинаковых домов, было почти за полночь, и Соня спала беспробудным сном. Она не проснулась даже тогда, когда Гарри, подхватив ее с заднего сиденья машины, взял на руки.

— Куда мы приехали? — нарушив тихое безмолвие улицы, спросил Марк достаточно громко.

— Теперь это будет твой новый дом, — ответил Гарри.

Если то, что сказал отец, было правдой, он ненавидит свой новый дом так же, как и эту открывшую им дверь леди, которая с распростертыми объятиями и дружеским приветствием встретила его, как будто была хорошей знакомой. На лице ее был толстый слой макияжа, и она казалась очень нервной.

— Это, очевидно, Марк! — закричала она, стараясь обнять мальчика. Очутившись в объятиях этой женщины, Марк стоял не двигаясь.

— Ты же знаешь Глорию, не так ли? — обратился к нему с вопросом Гарри. — Ты встречался с ней в моем офисе.

— Привет, Марк! — снова поздоровалась Глория. И хотя она улыбалась, Марк все равно понимал, что она лишь притворялась такой хорошей. На самом деле она была ничем не лучше его отца.

— А это, наверное, принцесса! — ворковала она, глядя на лежавшую на руках отца Соню. — Меня можно называть королевой, учитывая, что теперь я буду ее новой мамой! — рассмеялась Глория.

— Не надо об этом! — огрызнулся Гарри. — Зачем смущать детей?

— Ну ладно, не буду. По правде говоря, я и сама смущена.

Нахмурившись, Марк подумал: неужели и вправду взрослых можно чем-нибудь смутить?

— Входите же, — широко открыла перед ними дверь Глория.

Они вошли в пропитанную запахами недавно отремонтированного дома квартиру, ярко расцвеченные полы которой были застелены новым ворсистым ковром. Стены были выкрашены белой и желтой красками.

— Дай Марку что-нибудь перекусить, а я пойду уложу в постель Соню, — обратился к Глории Гарри.

Новая хозяйка дома проводила Марка на тоже абсолютно новую кухню, на столе которой в глубокой картонной тарелке лежали нарезанные бутерброды, стояли пакет молока и несколько пластмассовых стаканчиков. Глория вручила ему один такой стаканчик.

— Хочешь молока? — спросила она Марка. — Могу предложить тебе также шоколадный сироп, если, конечно, ты любишь его.

Марк утвердительно кивнул головой в знак согласия. Он понимал: будет лучше, если он сделает вид, что симпатизирует ей. Взрослые вроде нее, говорившие с детьми так, словно они были грудными, всегда обращались с тобой лучше, если ты демонстрировал свою любовь к ним.

Он внимательно наблюдал за тем, как Глория наливала сироп, протянув затем соломинку для полученного шоколадного коктейля. Марка так сильно мучили голод и жажда, что, на минуту позабыв о своих опасениях, он стал есть. Умяв последний бутерброд, он поднял глаза и увидел на себе ее пристальный взгляд. Он в свою очередь тоже внимательно уставился на нее.