Письма. Том II (1933–1935) - Николай Константинович Рерих

читали мы в местных газетах, насколько Фран[ция] и Анг[лия] хвалят Америку за переговоры с безбожниками. Может быть, Вы уже слышали, что даже сам Рокф[еллер] изо всех сил старается преклониться перед безбожниками. Таким образом, Европа не может укорять Америку за переговоры, так как главные европейские страны приложили все свои усилия к тому, чтобы заставить Ам[ерику] вовлечься в такой позор. К сожалению, этот позор отмечен по всей Европе. Характерно, что масоны отказались участвовать на Конвенции. Воображаю, как будет смаковать это известие Mme де В[о]. Начальник Американской Военной Академии вполне доброжелательно отнесся к Пакту — замечательно, что военные власти вообще очень доброжелательны. Получили телеграмму об участии Греции, Персии, Чехословакии — таковы последние новости. Лист почет[ных] членов очень хорош и мистически составился из людей, понимающих вред безбожников. В местных газетах читаем дифирамбы этому признанию. Какой ужас творится в мире! Таким образом, насколько мы знаем, участвуют 21 правительство и три страны в качестве наблюдателей, шестнадцать губернаторов штатов и более ста сенаторов, конгрессменов и других общественных деятелей. Особенно любопытно — это отказ Франции и абсолютное молчание Бельгии. Неужели читавший доклад в Брюсселе не мог повлиять на правительство? Ведь Жюль д’Эстрей был дружественен. Впрочем, Тюльпинк так странно заботился об удобствах Литвин[ова]. Итак, жду Ваших сообщений и знаю, что, видая разных дипломатов, Вы получите разнообразные информации.

Шлем сердечный привет Вашей семье.

Духом с Вами.

95

Н. К. Рерих — А. К. Халдару*

15 ноября 1933 г. Наггар, Кулу, Пенджаб

Мой дорогой друг!

Присланная Вами сердечная рецензия глубоко меня тронула. Я часто вспоминаю о том, как Вы охарактеризовали мою интерпретацию Гималаев в живописи. Поистине, я всегда стремился именно к этой вершине духовного подъема и потому очень счастлив, что мне выпала возможность зажигать сердца людей в стольких странах любовью к Индии и Гималаям. Мои картины, посвященные Гималаям, сейчас находятся в музеях Люксембурга, Парижа, Ватикана, в Национальном музее Югославии, в Латвии, США, Буэнос-Айресе и т. д. Я считаю свои картины посланниками доброй воли, несущими то, что так дорого моему сердцу.

Знаю, что Ваша благородная творческая деятельность неустанно развивается, и, пользуясь возможностью, шлю Вам самые лучшие пожелания.

Духом с Вами.

96

Н. К. Рерих — А. Э. Махону*

17 ноября 1933 г. [Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

Дорогой полковник Махон!

Ваше вчерашнее сердечное послание дает мне возможность начать этот знаменательный день с ответных сердечных пожеланий. Таким образом, Знамя Мира и в этом отношении вызывает в пространстве чувства взаимной доброй воли и дружелюбия. Ясно представляю себе, что если бы весь мир одновременно послал созвучные Вашим мысли, то самые страшные стены зла рухнули бы под вибрациями объединенной благой силы.

Особенно приятно видеть, как Знамя собирает вокруг себя все позитивные элементы, которые мы так хотели видеть среди друзей, что само по себе великое благословение.

Мы только что получили телеграмму о том, что вчера наша делегация была приглашена президентом Рузвельтом и вручила ему резолюцию организационного комитета. Мы уже неоднократно слышали о том, что он самым благожелательным образом подчеркивал необычайную важность Знамени. Под этим благословенным знаком сегодня и открывается Конвенция.

С самыми лучшими пожеланиями г-же Махон и Вам.

Искренне Ваш.

97

Н. К. Рерих — Ю. Н. Рериху*

17 ноября 1933 г. [Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

Уважаемый г-н Юрий Рерих,

Имеем честь сообщить Вам, что Правление Музея Рериха, действуя в соответствии с пунктами статьи II положения о Знаках Музея Рериха, приняло решение вручить Вам Знак Музея как свидетельство признания Вашего выдающегося служения делу Искусства, Науки и Культуры.

Николай Рерих, Почетный президент и председатель Правления

98

Н. К. Рерих — М. А. Таубе

21 ноября 1933 г. [Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

№ 17

Дорогой Михаил Александрович,

Наверное, Вы уже знаете, что Вашингтонская Конвенция прошла с явным успехом в присутствии представителей тридцати двух наций. Резолюция была принята единодушно. Покровительство и личное участие Уоллеса и официальное представительство им Стэт Департмента делают участие правительства Америки несомненным. Накануне наша делегация, состоявшая из Уоллеса, проф[ессора] Магоффина, директора Пан-Американского Союза д-ра Боргеса и м-ра Хорша, была принята президентом, который от них принял резолюцию организационного комитета и был очень дружествен и отзывчив. Значит, на самой Конвенции все прошло прекрасно. Но теперь нужно исследовать три вопроса, и я очень прошу Вас ближайшим образом помочь в этом Шкляверу, а также прошу написать мне и в Америку о Ваших соображениях.

Во-первых: как Вы знаете, Лабулэ, все время изображавший дружелюбие, дал из Америки отрицательный отзыв. Необходимо исследовать, что такое могло произойти и не найдем ли мы и в этом предательском действии каких-то старых знакомых.

Второе: каким образом Тюльпинк не мог устроить участие Бельгии? Получилось нелепое впечатление, что страна, дважды участвовавшая и приютившая Конференцию, вдруг оказалась в разряде посторонних нам Турции и Болгарии. Казалось бы, Бельгия более всего заинтересована в Пакте, и потому ее уклонение от участия является более чем странным и заслуживает расследования. Ведь Тюльпинк, который однажды уже предложил большев[истскую] звезду в виде знака, а затем так трогательно заботился о комфорте Литвин[ова], заслуживает всестороннего расследования.

Третье обстоятельство привлекает особенное внимание. Директор Ассоциации всех американских музеев Колеман, принявший почетное членство на Конвенции, вдруг потребовал снятие своего имени с листа, мотивируя это тем, что будто бы факт одобрения Музейной Комиссией Лиги Наций нашего Пакта представляет из себя ложь. Колеман заявил, что первоначальное постановление Музейной Комиссии будто бы было затем отозвано и ссылка на постановление этой Комиссии является ложью. Такое вздорное и, больше того, преступное обвинение должно быть документально опровергнуто. Ведь Музейная Комиссия под председательством Жюля Дэстрея действительно вынесла постановление в пользу Пакта. Раз постановление Музейной Комиссии состоялось, то та же Комиссия никоим образом не могла уничтожить или, как сказано, отозвать свое же постановление. В сообщениях по поводу Брюжских Конференций и других коммюнике о Пакте управление Музея ссылалось лишь на постановление Музейной Комиссии под председательством Жюля Дэстрея. И мне кажется, несомненность этого факта нелепо опровергать. Особенно же нелепо теперь, когда секретариат самой Лиги Наций выразил в известном Вам письме такой симпатичный интерес к нашему Пакту. Таким образом, Вы видите, что эпизод с Колеманом должен быть документально расследован, ибо по обычаю нашему и этого клеветника нужно выявить. Не находятся ли в связи с этой клеветой таинственные запросы о протоколах и