Первая исповедница - Терри Гудкайнд

Его «приключения» в основном были экспериментами с формами заклинаний, исследованием взаимодействия между магиями Приращения и Ущерба. Из них он многое узнал. И научился балансировать на грани между мирами. Вот так. А еще он любил мчаться верхом во весь опор по опасным проселкам.

– Я понимаю, о чем вы. Он любил бросать вызов смерти, – сказала Магда.

Исидора согласно кивнула со вздохом.

– Он даже обучал других волшебников тому, что узнал. А мне с ранних лет, к великой тревоге матери, рассказывал истории о своих экспериментах с магией, а также увлекательные подробности взаимодействия миров. Я с круглыми глазами слушала, как он рассказывает истории о хождении по краю – так он это называл. Он уверял, что жизнь и смерть связаны точно так же, как магия Приращения и магия Ущерба, и определения этих сущностей опираются друг на друга.

Он усматривал взаимосвязи во всем, даже в столь фундаментальных явлениях, как свет и тьма. И потому видел подобную взаимосвязь в простых вещах.

– В простых? – спросила Магда. – Например?

Исидора дернула плечом, словно недоумевая.

– Там, где я видела на земле тень, он видел не только тень, но и то, что называл инверсной формой, созданной тенью. Он утверждал, что они, позитив и негатив, неразрывно связаны, сцеплены друг с другом и оба взаимозависимы в своем существовании. Он говорил: для того чтобы по-настоящему оценить один из них, нужно как минимум учитывать влияние другого.

Он говорил: чтобы замечать свет, нужна тьма, так что не следует проклинать темноту. Нужна смерть, чтобы заметить ценность жизни.

Поэтому он находил удовольствие, пускаясь в «приключения» там, где все прочие видели ужас. Пожалуй, можно сказать, что благодаря стараниям понять царство мертвых он еще больше дорожил жизнью. Мать закатывала глаза, когда он начинал рассказывать мне о таких делах, но иногда краем глаза я замечала, что она тайком улыбается, слушая его.

Поэтому я уже знала – возможно, лучше, чем многие другие – как работать с Благодатью, как она используется и как действует, как сама природа магии связана с Творением и смертью через магию Приращения и магию Ущерба, и как применять эту силу в магических заготовках. Отец не рассматривал разные стороны мироздания, например жизнь и преисподнюю за завесой смерти, как независимые; наоборот, он воспринимал их как взаимозависимые элементы, части великого единого целого. При таком подходе, говорил он, все мы – часть всего сущего.

София сказала, что для превращения в говорящую с духами такое воспитание, образованность и понимание вещей дают мне перед большинством фору в несколько лет. Она уверяла, что я пришла к этому, поскольку это и был мой удел, верим мы или не верим в судьбу.

Самым сложным в обучении у Софии оказалось то, что отец приучил меня мыслить категориями единого целого и мне трудно было разучиться видеть этот мир, исключив его из этого целого.

Магда нахмурилась.

– Что значит разучиться видеть этот мир?

– София поведала, что тот, кто хочет заглянуть в мир духов, должен научиться смотреть как бы сквозь окружающее. Только тогда он увидит другой мир. Она рассказала, что хотя не знает, правда это или нет, кто-то верит, что преисподняя – вокруг нас, тут же, рядом с нами, однако отделена от нас, поэтому мы ее не замечаем. Теперь, лишившись глаз, я лучше это понимаю – я замечаю то, что всегда было рядом, но о чем я раньше не подозревала.

Во время занятий София всегда завязывала мне глаза, уверяя, что это поможет мне ускорить обучение. Через несколько недель после начала занятий она сообщила, что я уже могу отправиться в первое путешествие и заглянуть в тот, иной мир.

Конечно, к тому времени я уже много услышала от нее – и предостережений от малейших ошибок, и мрачных историй о том, как ничтожная мелочь привела к ужасным последствиям – и мной владел ужас.

София верила, что залог безопасности – тщательная подготовка. Утром мы напились чаю, чтобы очистить свою ауру: иначе она могла стать препятствием при переходе через завесу и мы бы оказались в ловушке. В полдень мы выпили отвар сильнодействующих трав, чтобы притупить восприятие окружающего мира и лучше видеть опасности, таящиеся в темном мире. Вечером мы начали песнопения, чтобы открыть свой разум. Разумеется, весь день в дополнение к чаю и травам мы занимались составлением и чтением различных заклинаний, которые должны были поддерживать и защищать нас. После захода солнца мы развели огонь. София сказала, что огонь – наш якорь в этом мире и если что-то пойдет не так, он будет освещать нам обратный путь через царство вечной ночи.

Исидора обвела рукой комнату.

– Вот почему, хоть я слепа, здесь горят свечи, – сказала она с легкой улыбкой. – Ну и, конечно, для того, чтобы никто не спотыкался и не падал на меня.

Магда не могла сейчас оценить ее шутку.

– Итак, вы были готовы. Что дальше?

– София надрезала мне палец и моей кровью нарисовала Благодать вокруг того места, где мы должны были сидеть, на полу перед очагом.

Хотя Магда не обладала магическим даром, она провела достаточно времени рядом с волшебниками. Не говоря уже о том, что она была женой Первого волшебника. Она прекрасно знала значение Благодати, начертанной кровью. Благодать посредством магии связывала само Творение, мир жизни и мир смерти.

– Помню, была хмурая, ветреная ночь, чернее черного, – сказала Исидора отчасти самой себе, словно переносясь обратно во времени. – Черный мир за двумя оконцами дома Софии угнетал и словно предвещал дурное.

Казалось, Исидора пытается вырваться из плена воспоминаний. Она умолкла и пренебрежительно взмахнула рукой.

– Для вас все эти мелочи не важны. Не обладая магическим даром, вы скорее всего не поймете большую их часть. Важно другое: нам предстояло, применяя самую темную магию, призвать тьму преисподней. В конце концов мы использовали заклинания с вплетениями магии Ущерба. Они привели к разрыву.

– Разрыву чего?

– Завесы между мирами, – с трудом проговорила она.

Магде показалось, что Исидора на грани нервного срыва. Она прикрыла рот рукой, словно перед ее внутренним взором вновь встал ужас, пережитый в ту ночь. Лоб прорезали глубокие морщины. Грудь вздымалась неровными вздохами. Магда поняла, что Исидора рыдает на свой манер, единственным доступным ей способом, поскольку не способна проливать слез.

Почувствовав внезапный острый приступ горестной жалости к этой женщине с ее страшной потерей и сокрушительным одиночеством, Магда сняла кошку с колен и подвинулась ближе к Исидоре. Положив кошку на пол (та начала потягиваться после затянувшейся дремы), Магда, утешая, обняла хрупкую молодую женщину. Исидора обмякла в ее объятиях, ткнувшись лицом ей в плечо.

Магда прижала голову Исидоры к плечу.

– Простите, что воскресила такие ужасные воспоминания.

Исидора отстранилась, пряча чувства.