Сердце земли - Лус Габас

Причин, по которым Филип принял приглашение, было две. Во-первых, он обожал сына, и хотя не был согласен с его странным и скоропалительным решением, все же вынужден был принять его. Он на собственной шкуре испытал, как тяжело идти против своей внутренней сути. Во-вторых, мужчина мечтал обрести прощение, прежде чем покинет этот мир, хотя в глубине души понимал: то, что он сделал, простить нельзя. А все, кто мог бы его простить, уже сами почили. Впрочем, Дамер сказал, что новая хозяйка особняка живет с матерью и братом… Может, это и есть та самая Элехия?

Долго рассуждать на эту тему смысла не было: Филип просто хотел убедиться, что ошибки прошлого не оставили незаживающих ран. Может быть, мудрая судьба уже нашла решение проблемы? Дамер не все знал о символе орла: помимо солнца, мужской силы и плодородия он означал еще и «отца». Теперь идея сына начала обретать смысл: Дамер пытался восстановить то, что его родитель разрушил. Собственный сын нес небесное послание для низшего мира, с которым Филип рано или поздно тоже должен был воссоединиться.

Высокие ворота были открыты, и Дамер подкатил к особняку в темноте и тишине, нарушаемой лишь скрипом камушков под колесами, охваченный внезапным чувством одиночества. Он заглушил мотор, вышел из машины, дождался отца, извлек чемодан из багажника и направился к двери. Он постучал в нее тяжелым железным молоточком в виде женской руки и стал ждать. Алира открыла практически сразу, как будто давно их поджидала.

– Мы приехали, – произнес юноша, внезапно сильно разволновавшись.

Та кивнула и отошла в сторону, сделав пригласительный жест в сторону коридора и сказав лишь слово «Заходите».

Дамер постарался не показывать, насколько сильное впечатление произвел на него дом, чье великолепие могло сравниться лишь с музеями да дворцами. Интерьеры казались ему мрачными и вызолоченными, громоздкими, угнетающими, но очень красивыми. Если один только зал вмещал столько картин, шкатулок, статуэток и медной посуды, длинный стол и несколько сундуков, то каким же предстанет остальной дом? Два слова пришли на ум: «старина» и «порядок». Юноша покосился на Алиру. Это был ее мир, пережиток прошлого, приверженность к определенному укладу. Он вспомнил образ в старой голубятне и возле пруда несколько дней назад: ледяной ветер трепал ее волосы, обжигал щеки, стремился распахнуть куртку и ласкал руки – тонкие, несмотря на тяжелую работу нежные, без следа маникюра. Она казалась такой молодой и непокорной!

Филип же, который в мгновение ока узнал нетронутый временем дом из своих воспоминаний, тоже сосредоточил внимание на хозяйке, силясь распознать в ней властные черты Элехии и грубоватые – Томаса. Однако хрупкая и невзрачная женщина, встретившая гостей, показалась робкой, усталой и милой.

– Поднимитесь в спальню? – осведомилась Алира, смущенная повышенным вниманием к своей персоне.

Она, не оглядываясь, повела их через высоченные деревянные двери со стеклянными вставками в смежную комнату с окном, заполненную потемневшей мебелью: пестрым гардеробом, карильоном, старым резным комодом и скамьей, обтянутой кроваво-красным бархатом. Отсюда единственная лестница вела на третий этаж, в комнаты под аренду. Женщина прошла через гостиную и отперла заднюю дверь.

– Ванная общая, она вот здесь. – Алира указала на дверь справа, рядом со шкафом, а потом вошла в спальню. – Комната небольшая, но с балкона открывается чудесный вид на горы.

Дамер дивился странным оценкам Алиры. Гостиные в большинстве арендованных квартир, где ему приходилось останавливаться, были вдвое меньше этой спальни, обставленной тяжелой мебелью и кроватью с тяжелым балдахином.

– Все отлично. Спасибо.

– Я не сказала про ужин. Его подают в полдевятого. – Алира повернулась к Филипу. – Если устали после путешествия и хотите отдохнуть, я принесу вам его сюда.

– Было бы очень мило с вашей стороны, спасибо. – Гость не готов был сидеть за одним столом с Элехией. Он не посмел сам просить о такой услуге и не желал наблюдать за реакцией старой знакомой, если та его узнает. Ему нужно было побыть одному, и мужчина обратился к сыну: – Можешь идти, я в надежных руках. Завтра, судя по твоим словам, день будет долгим.

Дамер кивнул и не стал возражать, хотя его надежды не оправдались. Он хотел поужинать в компании отца не только потому, чтобы побольше побыть с ним, но и чтобы оказаться поближе к Алире. Эта женщина его интриговала и привлекала.

– Я приду за тобой около одиннадцати.

– Не стоит, – возразил Филип. – Я найду дорогу.

Юноша прошел следом за Алирой к парадной двери. Он чувствовал, что она торопится, и не стремился заводить беседу. Ей еще предстояло приготовить ужин для гостей… А жаль, он был не против поболтать.

– Спасибо, что приютила отца, – поблагодарил он. – Ты понимаешь, что у меня ему будет совсем неудобно.

Алира кивнула:

– Если хочешь, мы завтра придем вместе. Чтобы ему не было одиноко.

– Значит, ты тоже придешь, – усмехнулся юноша.

– Я всегда любила праздники, – улыбнулась в ответ женщина.

«Даже если повода для веселья нет», – домыслили оба, каждый про себя.

– Откуда, черт возьми, все эти люди взялись? – возмутилась Алира.

Новые обитатели Алкиларе, Аманда, Адриан, Дуния, ее младший брат Томас и она сама насчитали не больше трех десятков человек, хотя на самом деле их было около сотни. Женщина узнала жителей из соседних деревень, с полдюжины журналистов, среди которых мелькала ее подруга, будто лично за все отвечала. Судя по теплым приветствиям, Алира поняла, что остальные гости – друзья или родственники новых соседей, и ощутила всеобщее возбуждение. В детстве она не ходила на похороны, а после процесса отчуждения кладбище закрыли, и она просто не могла помнить людей, которые там собирались. Многие годы посетители приходили сюда ежегодно в канун Дня Всех Святых, но с течением времени свежих цветов на могилах становилось все меньше, а пластиковые заменители не могли достойно продержаться все двенадцать месяцев, от них было ни холодно ни жарко. Раньше мужчины из поместья выпалывали сорняки каждое лето, но, когда умерли Томас и Хоакин, члены уважаемых семейств просто протоптали тропинки к месту, где покоился прах их предков, обретя вечный покой в крохотных ячейках. Алира часто приходила сюда, но последнее время лишь читала короткую молитву у полуразрушенной стены в память об отце.

За кладбищем уже давно никто не ухаживал, но теперь поселенцы скосили траву, положили маленькие букетики полевых цветов на те плиты, где еще можно было разобрать имена, и перед еще непокосившимися крестами. Верхушку ржавого забора венчала гирлянда, а чьи-то заботливые руки вернули на место и смазали маслом старые петли. Часть стены у входа, примерно метр величиной, была прикрыта драпировкой. И все присутствующие обратили взгляды на Палому в ожидании того, что она скажет. Алира сидела между Адрианом и Дунией в заднем ряду, приложив ладонь к глазам, чтобы уберечь глаза от не по-весеннему яркого солнца, и тоже ждала.