Проклятие тангеры - Юлия Аксенова

Танго – и рвется сердце…

Громкая музыка и даже русский текст уже никого не могли взбодрить.

Мы в этом танце

До неприличия близки…

Ксения внимательнее вслушалась в тягучие слова. Объяснение с Костей, только что происшедшее во сне, серия загадочных смертей любителей танго…

Кстати, где?!

Ксения оглядела танцпол. Виталия не обнаружила. Опять позади кто-то густым басом диктует адрес бывшего завода: не выдержал ночного бдения. А вон кучка мужчин в отдалении что-то тревожно обсуждает. Что?! Что лежит на стульях за их спинами?! Над чем склонилась высокая женщина в ярко-алых туфлях?! Она поворачивает голову, взметается каскад черных волос. Две крошечных черных дыры уставлены прямо в лицо Ксении. Два провала в иной мир…

Надо немедленно проснуться по-настоящему! Ксения еще раз потерла глаза, изо всех сил напрягла веки – не открываются! Тангера оторвалась от трупа несчастного Виталия и идет… Ксения попыталась пошевелить руками, ногами. Слишком легко! Это движение – не наяву! Тело, тело, да реагируй же! Резкий поворот головой вырвал ее в физическую реальность. Мучительная дрожь прокатилась по всем тканям тела, будто оно, голое, беззащитное, робко вползало после ночной гулянки в свою дубленую дневную кожу. Впрочем, заря нового дня еще и не думала заниматься: за окнами стоял густой мрак.

Ксения обвела распухшими глазами столики с клюющими носом посетителями, диваны со спящими девчонками. Только рыжая «активистка» Марина прямо сидела за столиком у края танцпола, прижимая к декольтированной груди пышный веер. Она явно замерзла, но крепилась, все еще надеясь своим открытым нарядом и оптимизмом привлечь кого-нибудь из партнеров. Виталий Рогов бодрился: оживленно беседовал, держа чашку кофе в руке, с Лерой – дамой совершенно неутомимой, и внимательно поглядывал по сторонам: кого бы пригласить?..

А Черная Тангера уже вычислила его, уже парализовала его интуицию и волю, уже идет по танцполу ему навстречу среди вяло кружащихся под громкую песню пар…

Станцуем танго —

Все остальное – пустяки!

Костино недовольство и необоснованная ревность, смерти любителей танго от прикосновения к таинственной незнакомке, огорчение Виталия во время их последнего телефонного разговора и его отстраненность во сне – все начало стремительно вставать на свои места!

«Вот он где, мой утраченный огонь! – догадалась Ксения. – И их!»

Танго уютных московских подвалов и ночных клубов с глухими черными стенами, высокомерных мэтров и завистливых новичков, вечного беспокойства о собственной крутизне, непрерывного ревнивого сравнения себя со всеми другими тангеро, даже противоположного пола. Танго поздних уроков и ночных милонг… Благословен город Питер, ежевечерне разводящий мосты: там каждая милонга заканчивается ровно в одиннадцать, по крайней мере в сезон навигации!.. Танго неспящего города, заставляющего себя веселиться ночи напролет, чтобы мутным полуднем скулить от ноющей головной боли и тихо радоваться возможности работать вполсилы.

Танго одиноких людей, позабывших в процессе освоения сложной техники броского танца, что пришли учиться отнюдь не в поисках красоты, но пары, близости, возможно любви. Людей, когда-то стремившихся выйти из круга пустоты и отчаяния, а ныне прикипевших к нему всей душой, переставших замечать, что расширение круга лишь вовлекает в него все больше и больше пустоты.

Танго многочисленных, утомленных долгой совместной жизнью пар, наконец нашедших в сумраке танцпола, чем можно заниматься, оставаясь вместе.

Все эти люди не просто подавляют свои страсти, отвлекаясь на занятия танго, запихивают их поглубже на дно души.

Потихоньку-помаленьку минорный, депрессивный танец сосет из своих старательных подданных и истинных фанатов — душу. А именно ту ее часть, что некогда стремились насытить и хоть символически удовлетворить простые аргентинские работники – несчастные переселенцы, в рядах которых отчаянно не хватало женщин. Вместо флирта – танго, вместо ухаживаний – танго, вместо секса – танго. Чтобы произвести впечатление на пресыщенную вниманием женщину – снова танго, но тщетно: она уже беременна от счастливца, который упорно обхаживал ее, вместо того чтобы танцевать в кругу приятелей!..

Страдания несчастных аргентинских мужчин начала ХХ века вполне понятны эмансипированным московским барышням начала двадцать первого. Как и пресыщенным московским джентльменам, у которых все в жизни уже было, но не принесло радости и покоя. И вот уже мужчины и женщины танцуют друг с другом, касаются друг друга руками и телами часы напролет и желают делать это как можно лучше и техничнее, а возвращаясь в свои одинокие или не очень постели далеко за полночь, с усилием вспоминают, что друг друга можно просто желать…

Виталий стоял как вкопанный и неотрывно, очень внимательно смотрел в ту сторону, где во сне Ксения видела Черную Тангеру. Рука с забытым в ней распахнутым веером безвольно повисла вдоль тела.

Ксения и Виталий в одном зале уже несколько часов – и за все это время не осуществили своего простого намерения – поговорить и все обсудить! С кем-то танцевал Виталий и не торопился прервать это занятие, с кем-то танцевала Ксения, бдительно поглядывая по сторонам. Потом она потеряла бдительность и уснула. Все – неспроста! Их кто-то водит и морочит.

Надо танцевать с Виталием прямо сейчас – до нее, а не после! Ксения точно знала, что сказать ему языком танца. Лишь бы язык этот ее послушался! Она впрыгнула в туфли, мигом застегнула ремешки и побежала к другу, на ходу выкрикивая его имя.

– Ксеня, что случилось?

Виталий смотрел заботливо и весело, но голубые круги под глазами и розоватый оттенок белков выдавали утомление.

Ксения порывисто обняла руками его шею, тесно прижалась грудью, приоткрыла губы как для поцелуя.

– Хочу с тобой танцевать!

Она знала, что теплое дыхание, вместе со словами срываясь с губ, касается его рта.

– Ты уверена? – шутливо осведомился Виталий.

В свою очередь, она вдохнула теплый воздух, покинувший его легкие.

– Да.

Он, колеблясь, оглянулся на угол, где в сновидении Ксении лежал его хладный труп.

– Так срочно?

Ксения смотрела в его ожившие от удивления глаза, и не было для нее сейчас мужчины нужнее и желаннее. Очень естественным, неуловимым движением кольцо ее рук сжалось еще теснее. Ксения загадочно и нежно улыбнулась, молча кивнула.

– Ты уезжаешь? – уточнил Виталий, легко приобнимая ее за плечи.

– Виталик, – громко прошептала Ксения; ее улыбка стала широкой и хулиганской, абсолютно безрассудной, – мелодия уже звучит!

* * *

Плечо упиралось в нечто, с каждой секундой становившееся все более и более жестким. Голова неприятно – слишком низко – свесилась, шея болела. Он пошевелился, стараясь устроиться поудобнее. Хрупкий сон раскололся тягучими звуками очередного аргентинского тенора и того заунывного инструмента, внешне похожего на веселую русскую гармошку, который они все с необычайной серьезностью именовали «бандонеон». Костя открыл глаза. Ксении рядом не было. Он с удовольствием выпрямился, потянулся, откинулся на спинку дивана. Размял ноющую руку. А ведь упиралась она в круглый, казалось бы, мягкий кожаный поручень.