Людовик Святой и его королевство - Альбер Гарро

Его преданность Деве Марии проявлялась не только посредством чтения «Ave Maria». После каждого часа дневной службы он повелевал проводить службу Деве Марии, а вечером – «Salve Regina» или какой-либо иной антифон. Он совершил пешком паломничество в Шартр, начиная от Ножан-д'Эрембер, говорят одни, а другие – от Ножан-ле-Руа, пройдя расстояние в пять лье.

Особенно же он почитал святого Дионисия, аббатство которого часто посещал, святого Мартина, святого Николая, святую Женевьеву, святую Марию Магдалину. Святые в раю, говорил он, являются друзьями и близкими Господа нашего, и конечно, они могут его упросить, ибо Он их слышит. А одному рыцарю он говорил, что «некоторые благородные люди стыдятся поступать хорошо, то есть ходить в церковь и слушать Божественную службу и творить другие набожные поступки, и боятся не из тщеславия, но из стыда и страха, что их назовут лицемерами…». Однажды, когда сеньоры начали роптать, недовольные тем, что король очень долго молится, он ответил: «Если бы я однажды провел столько же времени за игрой в кости или же гонялся по лесам за животными и птицами, никто бы об этом не заговорил и не нашел бы это предосудительным».

* * *

Но не стоит считать, что Людовик позабыл о своих обязанностях короля. Долгий период в шестнадцать лет, который мы рассматриваем, напротив, представлял собой время расцвета королевской власти, самую блестящую эпоху государственных институтов XIII в. Несомненно, Людовик Святой на Востоке много размышлял о том, как сделать из Франции процветающую страну. Со времени своего возвращения он с необычайным рвением трудился, чтобы достичь этой цели. Он объехал все свое королевство. Список мест, где он побывал, установлен историками, а король переезжал с места на место более сорока раз в год. В Париже он находился в парламенте на Сретение, на Троицу и день всех Святых. Он правил столь умело, что не было года, чтобы доходы королевского домена не росли. Он творил суровый и справедливый суд, покровительствуя беднякам и воцаряя повсюду мир. Со всех концов Европы купцы, ремесленники, крестьяне приходили на его земли, где могли мирно трудиться.

«Король – пишет Жуанвиль, – управлял своей землей хорошо и законно, как вы уже слышали. Он занимался своим делом таким образом, что мессир де Нель, и добрый граф Суассонский. и мы, прочие из его окружения, послушав мессу, шли слушать "жалобы у ворот", которые теперь называют прошениями. И когда он возвращался из церкви, то посылал за нами и усаживался у подножья своей постели, и мы рассаживались вокруг него, и он спрашивал нас, не надо ли кого-нибудь рассудить из тех, кого нельзя рассудить без него; и мы ему называли, и он посылал за ними и спрашивал: "Почему вы не соглашаетесь с тем, что предлагают вам наши люди?" И они отвечали: "Сир, они нам предлагают мало". И он им говорил: "Вы должны принять то, что для вас желают сделать". Вот так и трудился святой человек, наставляя их своей властью на праведный и разумный путь.

Много раз летом он усаживался в Венсенском лесу после мессы и, опершись о дуб, повелевал садиться вкруг него всем, кто являлся поговорить с ним напрямую, а не через привратника или кого-то другого. И тогда он их спрашивал сам: "Есть ли здесь кто-нибудь с тяжбой?" И те, у кого был спор, вставали. И тогда он призывал монсеньора Пьера де Фонтена и монсеньора Жоффруа де Вилетта и говорил одному из них: "Изложите мне это дело".

И когда он видел, что можно что-то исправить в словах говоривших пред ним или в словах тех, кто говорил за другого, то сам поправлял их. Я видел однажды летом, как он сам отправился в парижский сад, одетый в рубаху из камлота, камзол без рукавов, шарф из черной тафты вокруг шеи, очень красиво причесанный, в шапочке с белым пером павлина на голове, для того чтобы вершить суд. И он велел расстелить ковер, чтобы нас усадить вокруг себя; и все люди, имеющие к нему дело, стояли перед ним».

Королевский суд был суров и ни для кого не делал исключений. Гийом де Сен-Патю приводит несколько случаев. Владелец одного домена, захваченного Карлом Анжуйским, пришел жаловаться королю, и хотя принц уже вступил во владение, Людовик заставил его возвратить землю. Когда еще один рыцарь поспорил с Карлом Анжуйским, тот велел бросить его в темницу. Но король вызвал к себе брата, сильно порицал его за подобные действия и заявил ему, что во Франции есть только один король и Карл, хотя и является его братом, не должен пренебрегать правосудием. Рыцаря освободили из графской темницы и вызвали к королю. Карл привел с собой много советчиков и адвокатов, и с ними многих из своего совета, лучших в Париже; рыцарь же, увидав это собрание, сказал благословенному королю, что ни один человек его положения не усомнился бы в исходе тяжбы, имея столько великих и мудрых противников, И попросил он благословенного короля, чтобы ему тоже предоставили совет и адвокатов, ибо своих он не мог привести, поскольку они либо боялись графа, либо пользовались его милостью. Поэтому благословенный король дал мудрых советников рыцарю и приказал им «судить законно на стороне названного рыцаря», который в конечном счете выиграл дело. Людовик Святой поступил по справедливости с многочисленными горожанами и парижскими купцами, которым Карл Анжуйский отказывался платить долги. Он велел задержать и заключить в тюрьму графа де Жуани, притеснявшего королевского горожанина.

Одна женщина из Понтуаза, из рода Пьерлей, была схвачена королевскими сержантами, поскольку она велела убить своего мужа человеку, к которому питала порочную страсть. Она созналась в этом и была осуждена по законам того времени к сожжению. Королева, графиня де Пуатье и другие дамы, доминиканцы и францисканцы умоляли, чтобы ее пощадили, ибо она выказывала великое раскаяние. И кроме того, друзья и кузины названной дамы просили, если ей суждено умереть, то, по крайней мере, привести приговор в исполнение не в Понтуазе. «И тогда благословенный король спросил знатного и мудрого человека, монсеньора Симона де Неля, каково его мнение; и монсеньор ответил, что правосудие, которое вершат публично, является благим делом. И после этого благословенный король приказал, чтобы названную женщину сожгли в замке Понтуаза…»

Симон де Нель имел право сам судить в своем домене. Сеньоры из его владения попросили у него разрешения вершить правосудие тайно, чтобы избежать скандала. Симон не захотел сам дать ответ; он поговорил об этом с королем. «И благословенный король ответил ему, что он никоим образом не дозволяет подобные вещи, ибо ему угодно, чтобы всякое правосудие над злоумышленниками вершилось во всем королевстве открыто и перед народом, и никакой суд не должен проходить в тайне».

Порой жалобщики оставались недовольны. Такой была старая женщина по имени Саретта, о которой говорит Гийом де Сен-Патю. Когда король спускался по дворцовой лестнице, она резко сказала ему: «Тебе ли быть королем Франции! Уж лучше было бы иметь другого короля, нежели ты; ведь ты король лишь доминиканцев и францисканцев, священников и клириков. Какая жалость, что ты король Франции, и чудо, что тебя до сих пор не вышвырнули из королевства». И поскольку сержанты благословенного короля хотели побить ее и вытолкать вон, король приказал, чтобы они ее не трогали. И когда он ее внимательно выслушал, то ответил, улыбаясь: «Конечно, вы говорите правду; я недостоин быть королем. И если бы было угодно Господу нашему, было бы лучше, чтобы другой человек был королем, а не я, и он сумел бы лучше управлять королевством». И затем благословенный король приказал одному из своих камергеров дать старухе денег».