Грехи Брежнева и Горбачева. Воспоминания личного охранника - Владимир Медведев

Потом я понял, руководство КГБ все просчитало. За три последних года подходила очередь четвертого Генерального секретаря, кандидатура сомнений не вызывала. При разговоре начальник в легкой непринужденной форме намекнул: эта поездка может повлиять на мою дальнейшую судьбу. В кулуарах тоже был разговор: на смотрины.

Я был наслышан о своенравности Раисы Максимовны, ее самовлюбленности и даже вздорности. Теперь напрямую стал изучать ее характер, привычки, все, как всегда: кухня, соки, воды, шторы, температура комнаты, вид из окна. Выяснил круг интересов бывшего преподавателя ставропольского вуза – церкви, соборы, музеи, театр, литература.

Раису Максимовну сопроводили в аэропорт комендант и один из руководителей отдела. Здесь, прямо у самолета, меня представили: «Медведев Владимир Тимофеевич. Будет сопровождать вас в поездке». В Софии нас встречала дочь Тодора Живкова – Генерального секретаря Болгарской компартии, возглавлявшая Министерство культуры.

В резиденции – красивый особняк – состоялся обед. Обсудили программу, которая была тщательно составлена, расписана по дням, по часам, по объектам. Гостеприимные хозяева просили гостью высказать свои просьбы, пожелания. Раиса Максимовна скромно ответила:

– Что предложите, то и будем смотреть.

Выяснилось, что Раиса Максимовна тщательно изучила страну (к зарубежным поездкам она всегда готовилась усердно).

Она мне понравилась. Обходительная, достаточно скромная. Одевалась со вкусом, туалеты меняла, но в меру, носила все отечественное. Живая, любознательная. Я удивился тогда расхожему мнению о ней – порочная, злая, видимо, завистливая молва.

Удивился и, откровенно говоря, порадовался как приятной неожиданности.

Первое легкое разочарование, словно слабый намек: дыма без огня не бывает. Утром в назначенное время болгары ждали выхода Раисы Максимовны из резиденции. Я предупредил ее: наши друзья прибыли. Прошло 20 минут. Полчаса. Ее нет. Мне было неловко. Я снова постучался к ней: «Извините…» Она ответила, с трудом сдерживая гнев:

– А что вы так беспокоитесь за них? Ну приехали и подождут!

Она была недовольна мною.

Опоздания стали повторяться каждый день. Уставала за день? Может быть. Но в ее власти было назначить утренний выезд на более позднее время, на любой час. Я перестал ходить за ней, лишь сообщал, как говорили в старину: «Карета подана». То есть люди прибыли.

В соборах, церквях, музеях она задавала вопросы, на которые заранее знала ответ. Спрашивала, чтобы поправить гида, что-то дополнить или величественно согласиться. Это были еще только намеки – показать себя, даже перед гидом; еще только зачатки будущего – и наигранность, и искусственность, в глаза они особенно не бросались. Для каких-то неприятных выводов повода не было, в конце концов, женщина имеет право на слабости. Слухи о ней мне по-прежнему казались преувеличенными.

Но вести себя я стал осторожнее. У нее была своя связь с Михаилом Сергеевичем, тем не менее она спрашивала меня каждое утро:

– Какая информация из Москвы?

Она старалась выяснить новости по моим каналам, как будто ждала чего-то. Чего? Можно было лишь догадываться: тогдашний Генеральный секретарь ЦК КПСС Константин Устинович Черненко был тяжело, неизлечимо болен…

– Все в порядке, все нормально. Ничего чрезвычайного, – отвечал я.

Поездка проходила увлекательно, мы колесили на машинах по самым заповедным уголкам страны, принимали нас всюду очень тепло. Мы с удовольствием обменивались впечатлениями о габровцах, о музеях. В один из замечательных вечеров для нас в ресторане пели и плясали цыгане. Однажды Раиса Максимовна сказала:

– Михаил Сергеевич прилетит в Болгарию, и наш дальнейший визит будет совместным.

Последнее солнечное утро застало нас в Варне, отсюда мы должны были лететь в Софию: прибывал Горбачев. Снова, как всегда:

– Какая информация из Москвы?

Мои догадки подтвердились. В самолете в этот последний совместный наш с ней перелет Раиса Максимовна интересовалась подробностями моей службы у Брежнева, расспрашивала, как была организована охрана, кто подбирал обслугу, каков был состав обслуживающего персонала – повара, официанты, уборщицы, парковые рабочие… кто еще? Расспрашивала о структуре и взаимоотношениях охраны и обслуги.

– Возможно, к этому разговору мы еще вернемся, – сказала она и подвела итог поездки: – Все у нас прошло вроде нормально, все хорошо.

Тайное стало явным. Черненко был еще жив, и жить ему оставалось еще полгода, а Раиса Максимовна уже готовилась стать «первой леди» страны.

Горбачев прибыл на торжественное заседание, посвященное 40-летию социалистической революции в Болгарии. С ним мы пробыли в этой стране еще дней пять. Мои обязанности, связанные с Раисой Максимовной, закончились, у Горбачева был свой «прикрепленный», и я как бы примкнул к его охране. В дела своих коллег я старался не влезать, тем более что охрана относилась ко мне с прохладцей и ревностью, понимая, видимо, а может быть, и зная, что меня отправили в эту поездку не зря. Я искал себе какую-то работу, чувствовал неловкость, понимая, что, в общем, лишний здесь, ребята прекрасно справлялись и без меня.

…Прошло полгода. За несколько часов до смерти Константин Устинович, наряженный в костюм, на несколько секунд был поднят с постели, словно из могилы, и предстал, неподвижный, как восковая фигура, возле урны для голосования. Все, на что хватило у него сил, – едва слышно выдохнуть для миллионов телезрителей:

– Все хорошо…

11 марта 1985 года на внеочередном Пленуме ЦК КПСС было сказано:

– Всех нас, всю нашу партию и страну постигло тяжелое горе. Ушел из жизни видный ленинец, выдающийся деятель Коммунистической партии Советского Рогоза и Советского государства, международного коммунистического движения, человек чуткой души и большого организаторского таланта – Константин Устинович Черненко. Большой и славный путь прошел Константин Устинович…

Слова, слова… Чем же так обязано покойному международное коммунистическое движение? За 45 лет партийной работы где, когда проявил он себя как «выдающийся деятель»?

Протокольная игра. Партийный ритуал. Можно ли в подобных случаях говорить так, чтобы остаться честным и не обидеть покойного? Наверное. Наверняка. Были же у этого человека свои достоинства. Верный ленинец – правда, человек чуткой души – допускаю, наконец, будучи уже больным, работал, как мог и сколько мог.

Пленум ЦК рассмотрел вопрос об избрании нового Генерального. По поручению Политбюро с речью по этому вопросу выступил А.Громыко. Он внес предложение избрать Генеральным секретарем ЦК КПСС – Горбачева.

При избрании, как на похоронах: все слова – в превосходной степени.

…Он достоин избрания Генеральным секретарем.

…Он вел Секретариат.