Сделаю тебя своей - Ника Черника

— Извини, — говорю, не глядя, присаживаюсь на край кресла. — Извини, я… Я просто…

Качаю головой и не могу выдавить из себя ни слова. Мне всегда казалось, что если чувства проходят, то это понимают оба. И оба понимают, что единственный выход из ситуации — разойтись. Но сейчас я словно в западне. Потому что кажется, Рома совсем не понимает.

Он садится на кровать, усмехается, то бросая на меня взгляд, то отводя в сторону.

— Что, — спрашивает вдруг, — после секса с Мираевым ко мне уже не тянет?

Даже хорошо, что он почти сразу продолжает дальше, только успев поймать мой испуганный взгляд. Потому что я на мгновенье оказываюсь в вакууме от этого вопроса, и бесконечный хаос мыслей не успевает обрушиться на меня — приходится слушать то, что говорит Рома.

— Не ожидала, да? — усмехается муж. — Я тоже не ожидал, знаешь… Ну и как тебе? — упирается он в меня взглядом исподлобья. — Понравилось? Как и в прошлый раз?

Я прикрываю лицо руками, хаоса мыслей так и нет, вообще нет мыслей. Полное непонимание происходящего и что с этим теперь делать.

— Как ты узнал? — спрашиваю, опуская руки. Не вижу смысла разыгрывать неведение или оскорбляться.

— Встречался с Тимуром сегодня днем.

— Он сказал? — сердце отчего-то замирает. Зачем он так, ну зачем?

— Нет. Но это было понятно и без слов. Господи, Мили, ты всерьез считаешь, что я настолько наивный дурак? Я ведь знаю тебя. Знаю все твои взгляды, интонации. Я по голосу могу различить, что что-то не так, даже если ты будешь изображать радость… Неужели ты всерьез рассчитывала скрыть от меня измену?

Я молча качаю головой. Не рассчитывала. Я вообще ни на что не рассчитывала, ни о чем не успела подумать. Ромины слова болезненно ложатся на сердце — мы ведь действительно хорошо знаем друг друга, то, что с годами начинает восприниматься обыденно, то, что перестает замечаться — оно на самом деле есть — другой, глубинный, уровень взаимоотношений, который возможен, только когда ты рядом с человеком долго. Когда ты живешь с ним одну жизнь на двоих.

Я запоздало думаю, что если бы мы — мы оба — попытались сконцентрироваться на хорошем, всего этого просто не было бы сейчас. Но мы варились в котле семейной жизни каждый сам по себе, не пытаясь сделать шагов навстречу. Наверное, это и есть ответ? Если человек чего-то хочет по-настоящему, он делает хоть что-то. А если нет…

Рома в два широких шага оказывается возле меня, я поднимаю глаза, он подхватывает меня за плечи, поднимает рывком.

— Как ты вообще могла, Мили? Как? — в его глазах настоящая боль. Даже сильнее той, что была тогда, когда он понял, что мы натворили только что в заброшенном парке. — Я понимаю, что я не идеальный муж, что у нас были проблемы… Да я бы даже понял твою измену, но почему Мираев, Мили, почему именно он?!

Я растерянно хлопаю глазами, обалдев от таких откровений. То есть он все понимал, видел наши проблемы, и… ничего. Ему нормально было? Приемлемо? А зачем что-то менять, если жена не пилит мозг, так, что ли?

Я резко вырываюсь, отхожу к окну. Конечно, я понимала: измена с Тимуром — это вдвойне больнее, чем просто измена. Но просто измены не могло быть!

Осознание этой мысли приходит с запозданием. Я ведь действительно за столько лет никогда, ни единого раза, не то что не смотрела на других мужчин, у меня даже мысль об измене не проскальзывала.

И только Тимур…

Я пытаюсь собраться с мыслями, которых вдруг становится слишком много. Нужно держаться разговора. Сейчас это не главное.

— Зачем вы встречались? — поворачиваюсь я.

Рома несколько секунд молчит, рассматривая меня, потом садится в кресло.

— Он хочет стать Гоше отцом, — муж злобно усмехается на эти слова. — Явился не запылился… На хрена ты ему рассказала, Мили? У тебя голова вообще работает?

— Я не рассказывала. Он случайно увидел Гошу и все понял.

— Ну конечно… — Рома кивает, думая о чем-то своем и глядя в сторону. — А теперь он хочет его забрать.

— А ты что сказал?

— А что я скажу, Мили? Да я был в полном шоке! Ты ведь молчишь, я понятия не имею, что вообще происходит. Когда ты планировала со мной поделиться новостями, а?

Я тру виски. Когда бы я ни планировала — Тимур сделал это за меня.

— Молчишь, — хмыкает Рома. — Ты постоянно, блядь, молчишь! — не выдерживает, повышая голос. — Как с тобой говорить, Мили? Когда ответом на все вот эта глухая стена? Я не знаю, на что ты рассчитываешь, чего ждешь от Мираева, но советую тебе выключить дуру. Если ты думаешь, что у него большая любовь, то нет. Иначе где он был все эти годы, а, Мили? Да он ни хрена ни разу не объявился в твоей жизни! И сейчас ему не ты нужна, ему сын нужен! Он мне прямо сказал…

Рома осекается, я поднимаю на него взгляд.

— Сказал что? — задаю вопрос, чувствуя холод внутри. Муж устало вздыхает. — Сказал что, Ром? Он выставил тебе какие-то условия?

Помявшись, Рома уже куда тише отвечает:

— Да. Он предложил мне спонсирование фирмы за то, что я не буду лезть в его общение с сыном.

— То есть полностью исчезнешь из жизни Гоши? — злюсь я. — А каково будет сыну, ты подумал?!

— Он не против того, чтобы мы общались. Все-таки не дурак, понимает… Но общение — это все. Я не должен чинить никаких препятствий в их отношениях, я не имею права вмешиваться в Гошину жизнь, и так далее…

— О Господи, он с ума сошел, — качаю я головой. — Что ты ему ответил?

— Ничего. Взял время на обдумывание. В противном случае он меня утопит, Мили. А Гоша все равно достанется ему. Ну что, ты этого хотела, когда ложилась в его постель? О тебе, как видишь, не было ни слова.

Я присаживаюсь на край кровати, смотрю перед собой. Чувствую ли я обиду сейчас? Да, наверное, где-то далеко внутри. Я просто долго убеждала себя, что для Тимура ничего не значу, наверное, от этого сейчас легче воспринимать реальность. Потому что я действительно не значу ничего. Потому что он не говорил обо мне. Потому что я ему не нужна.

Тишина стоит долго, пытаюсь сосредоточиться на ситуации, понять, что делать дальше, как поступить. Забрать у меня Гошу Тимур не сможет, я все-таки мать. Надеюсь, его ума хватит, чтобы понять такую простую вещь: Гоша его никогда не примет, если у него заберут меня.

Тимур дал мне две недели для того, чтобы поговорить с сыном и подготовить его. Но это ведь касается только сына, так выходит? С Ромой можно самому решить вопрос так, как выгодно Тимуру?

— А ты бы позволил им общаться? — поднимаю на Рому глаза. — Если бы не было всех этих условий… Только твой выбор. Ты бы позволил?

Рома теряется, бродит взглядом по комнате, видимо, ища внутри себя ответ на этот вопрос. А я бы позволила? Нет. Зачем ломать жизнь ребенку? Ведь у него уже есть отец.