Стеклянное лицо - Фрэнсис Хардинг

– Что вы сделали с этой лошадью? – спросила она так громко, что великий дворецкий расслышал ее даже на другом конце комнаты. – Она умерла из-за того, что вы растянули ей шею?

– Ах, нет, мисс, это камелеопард, наше последнее приобретение, замечательный экспонат с высушенных солнцем равнин… – пустился в объяснения хранитель, но Неверфелл его почти не слушала. Она наклонилась, чтобы получше рассмотреть выпуклые, похожи на репу, лодыжки камелеопарда и понюхать его темные раздвоенные копыта. Великий дворецкий вдруг понял, что она пытается уловить запах травы.

– Но почему же он тогда такой высокий? – Голос Неверфелл снова заметался по темной, похожей на чердак комнате. – Неужели солнце заставляет животных расти, как оно заставляет растения? Там, наверху, много таких высоких созданий? А люди? Они тоже растут от солнца? Поэтому я такая высокая для своего возраста?

– Кхм… – Под градом вопросов хранитель явно чувствовал себя не в своей тарелке. – Нет, едва ли… Насколько мы знаем, солнечный свет опасен для всего живого. Полагаю, шея камелеопарда вытянулась, чтобы он доставал до листьев на верхушках деревьев…

– То есть он родился с короткой шеей, а потом она вытянулась? А если я буду тянуться за листьями, моя шея тоже станет длинной? Я всегда беру вещи правой рукой, но почему они с левой одинаковой длины? Не сходится!

Вопреки робким надеждам хранителя вопросы не иссякали. Позабыв о камелеопарде, Неверфелл кинулась к доспехам могучих воинов из дальних земель и подняла руку, чтобы сравнить ее с покрытой эмалью латной рукавицей.

– Смотрите! Эти доспехи выглядят так, словно их носили великаны. Так, может, солнце все-таки помогает людям в надземном мире расти?

Великий дворецкий с трудом оторвался от наблюдения за новым дегустатором. В конце концов, они приехали сюда по делу.

– Запиши, – бросил он секретарю, который тут же кинулся к нему с карандашом и бумагой. – Пусть все знают, что великий дворецкий Каверны предлагает так называемому Клептомансеру продемонстрировать свои умения и отвагу, украв одну из диковин великого дворецкого в течение трех следующих дней. И еще запиши, что чучело Клептомансера будет выставлено на всеобщее обозрение, чтобы придворные могли поглазеть на него после того, как вора неизбежно поймают и казнят.

Но какую диковину предложить Клептомансеру в качестве наживки? На что он клюнет? Правый глаз великого дворецкого упал на камелеопарда, который вызвал столько восторга у Неверфелл. Высокий, громоздкий, с таким по мусоропроводу не пролезешь…

– Исправь, – велел он секретарю. – Не «одну из диковин», а «последнюю и величайшую из диковин, поступивших в Палату».

Такая формулировка вынудит Клептомансера задавать вопросы – как иначе он узнает, о какой диковине идет речь? Возможно, на этих вопросах его и поймают. Но даже если и нет, таинственному вору все равно придется украсть пятиметровое чучело.

В давно заледеневшей душе великого дворецкого шевельнулось что-то похожее на веселье.

Когда Неверфелл вернулась в квартал дегустаторов, она уже с ног валилась от голода. За пять часов великий дворецкий не съел ничего, кроме десятка оливок, засахаренного граната и пары перепелиных яиц. И Неверфелл досталось по крупице каждого блюда. Теперь она понимала, что дегустаторам следует бояться не яда, а голодной смерти. А засахаренный гранат был еще посыпан какой-то пряностью, наделившей Неверфелл необычайно острым зрением. Это отвлекало, она чувствовала себя совой, проснувшейся раньше срока.

К счастью, тарелка обычной каши – после всех деликатесов она показалась Неверфелл невероятно вкусной – заполнила сосущую пустоту в желудке и усмирила головную боль. Едва Неверфелл отложила ложку, Леодора повела ее на экскурсию по кварталу дегустаторов, попутно знакомя с местными правилами.

– Нам отвели целое крыло дворца, – объясняла она. – Вход тщательно охраняют, чтобы сюда не проник никто, кроме дегустаторов и слуг.

По коридорам и вправду неслышно скользили слуги в белых ливреях, все – с вежливо сонными Лицами.

– Вот здесь ты будешь проводить большую часть свободного времени.

Леодора открыла дверь в красивую комнату, где, лежа на подушках, болтали, читали и играли в настольные игры шесть человек. За следующей дверью скрывалась узкая комната, в которой было темно от алых драпировок. Всю обстановку составляли кушетки, лежавшие на них люди курили поблескивавший в полумраке кальян высотой с Неверфелл. В воздухе висел густой ароматный дым. Неверфелл узнала этот запах – он сопровождал Леодору, куда бы та ни пошла. В горле странно защекотало, и Неверфелл отшатнулась, зажимая нос.

– Это Духи! В комнате распылили Духи!

– Все в порядке, – заверила ее Леодора. – Мы добавляем каплю в смесь для кальяна. Их аромат успокаивает. Поначалу некоторым дегустаторам бывает трудно уснуть, и кальян помогает.

Неверфелл упрямо зажимала нос, пока Леодора не закрыла дверь, и только тогда решилась опустить руку. Спокойствие – это хорошо, но она не хотела, чтобы ее успокаивали насильно. Впрочем, дегустаторы жили в постоянном страхе, и кто знает, как она заговорит, проработав не один день. Надоедливый приторный запах проникал даже сквозь запертую дверь. Неверфелл обратила внимание на бледные ногти Леодоры, ее стеклянный взгляд и вдруг поняла, что ей необходимо подышать свежим воздухом. Комната отдыха, конечно, была уютной, но спертой атмосферой напоминала клетку для животных, которых никогда не выпускают побегать.

– А мне можно выйти?

– Наружу? – Леодора смотрела на Неверфелл так, будто ей в жизни не задавали подобных вопросов. – Теоретически – да. Квартал дегустаторов находится внутри дворца. Тебе позволено гулять по дворцовым садам и дворикам, а в запретные места ты при всем желании попасть не сможешь. Но зачем тебе уходить отсюда? В квартале дегустаторов есть все что нужно. И самое главное, тут безопасно.

– Но если я захочу, то могу уйти? – не унималась Неверфелл. – Если у меня останется время после работы?

Леодора долго колебалась, прежде чем кивнуть.

– Можешь. Но я очень не советую тебе покидать квартал дегустаторов, Неверфелл. Дело даже не в опасности, которой ты себя подвергнешь. Дело в том, что ты можешь увидеть во дворце.

Неверфелл непонимающе уставилась на Леодору. Та вздохнула и пояснила:

– Неверфелл, лицо – твое единственное богатство. Только благодаря ему ты до сих пор жива. Ты ведь знаешь об этом?

Неверфелл кивнула, боясь того, что сейчас услышит.

– И как ты думаешь, что случится, если ты увидишь что-нибудь, о чем не сможешь забыть? Что-нибудь ужасное, что навсегда отпечатается на твоем лице? – Леодора наклонилась к Неверфелл и тихим, ласковым голосом продолжила: – Твое лицо будет безвозвратно испорчено. И ты потеряешь всякую ценность. Прости, но ты должна понимать, что на кону твоя голова.

Леодора выпрямилась и пошла дальше по коридору. Неверфелл затравленно смотрела ей вслед.