Стеклянное лицо - Фрэнсис Хардинг

– Приведите его.

Послышался лязг и грохот – к ним направлялся еще один паланкин. Он сильно отличался от того, в котором прибыл великий дворецкий. В нем не было окон, а дверь замыкали тяжелые засовы и висячие замки. Этот паланкин скорее напоминал сейф, чем средство передвижения. Даже темное дерево, из которого он был сделан, отливало металлом. Но Неверфелл куда больше заинтересовали висевшие рядом с дверцей песочные часы.

– Можешь задать еще один вопрос, – сказал великий дворецкий, пока стражники отпирали засовы.

– Кто сидит внутри? – Неверфелл приходилось бить себя по рукам, чтобы не грызть ногти от волнения.

– Картограф.

Неверфелл вспомнила, что рассказывала о Картографах Зуэль. Эти люди приносили Каверне огромную пользу, многие из них были гениальными, но мозги у них работали своеобразно, и все, кто отваживался с ними заговорить, рисковали заразиться сумасшествием.

Дверь наконец открылась, и стражники поспешили шагнуть в сторону, не забыв перевернуть песочные часы. Песок тонкой струйкой зашелестел в нижнюю камеру.

Выглянувший из паланкина мужчина принялся отвешивать странные, нелепые поклоны. Неверфелл сразу почувствовала в нем что-то неправильное и насторожилась. Стражники тоже наблюдали за Картографом с опаской. Его чайного цвета глаза были слишком большими и свободно вращались в глазницах. Пояс Картографа ощетинился пугающими на вид устройствами, а непонятный механизм у него на голове каждые десять секунд громко щелкал, отчего Картограф слегка вздрагивал.

Его Лицо в каталоге создателей Лиц значилось под номером 33 – «Уместная галантность». Мягкая улыбка подходила для ситуаций, когда вам передавали сахар на важных приемах. Сейчас для нее было не время и не место. Лицо Картографа заставляло Неверфелл нервничать, словно он надел пиджак задом наперед или натянул носки на руки.

– Мастер Харпсикалиан, я хочу знать все, что вы выяснили о последнем проникновении в складские помещения, – без предисловий начал великий дворецкий. – Как злоумышленник пробрался туда и как ему удалось сбежать. – Правый глаз бросил взгляд на песочные часы, и великий дворецкий подстегнул мастера: – Скорее, время не ждет!

– А-а-ах. – Картограф громко выдохнул, потом набрал полную грудь воздуха и заговорил неожиданно бодро и четко. – Разумеется, я лишь подытожу выводы моих более опытных коллег, но из того, что сказал Пеклеттер, я понял, что… – Картограф дернулся, – в гранитной толще под озером пролегает затопленный туннель…

У него была на удивление ясная речь. Голос Картографа поднимался и опускался, увлекая слушателей по спиральной лестнице его фраз, уводя их в шахты и незаметные коридоры, так что они теряли счет времени и…

– …летучемышиный прорыв помешал нам, так что мы не успели завести локтевой механизм и поймать эхо после того, как икота земли…

– Время вышло! – закричал стражник, когда последние песчинки проскользнули через устье часов.

Картограф продолжал говорить, но его уже заталкивали обратно в паланкин, чтобы плотно запереть за ним дверь. На острове воцарилась тишина. Восемнадцать человек восстанавливали дыхание и пытались привести мозги в порядок, а это, надо сказать, процесс довольно болезненный.

Картограф говорил пять минут. И за последние три, вдруг поняла Неверфелл, не сказал ничего, что имело бы смысл. Но хуже всего было то, что она прекрасно его поняла. Речи Картографа сдули ее разум с берегов здравомыслия, и вернуться назад было не так просто.

Неверфелл не покидало тоскливое ощущение, что ей показали нечто волшебное, кусочек огромной мозаики, сложив которую она смогла бы разобраться в устройстве мира. Она словно прочувствовала, каково это – быть каменной породой, в которой залегают жилы серебра и меди. Она слышала зов неоткрытых пещер и жгучее желание оставить свой след в подземной тьме, куда не ступала нога человека…

Теперь стало понятно, зачем нужны песочные часы на паланкине. Слушать Картографа дольше пяти минут было опасно для рассудка.

– Итак. – Голос великого дворецкого вырвал Неверфелл из хоровода мыслей. – Много ли ты поняла?

Неверфелл судорожно пыталась сообразить, что ответить, а в голове ярко вспыхивали наставления неведомого «друга» насчет глупости. Сказанное Картографом еще секунду назад выглядело совершенно разумным, но в холодном свете здравомыслия стройные фразы рассыпались в пыль. Неверфелл больше не понимала, что такое «меланхоличный базальт» и почему так важно «спеть три градуса серебра». И все же некоторые фразы задержались в ее памяти, и при желании из них можно было вычленить крупицы смысла.

– Эм… Картографы исследовали местность с… хорьками и ложкометрами… – Неверфелл нахмурилась. – И пришли к выводу, что Клептомансер мог забраться сюда только через мусоропровод.

– Я тоже услышала в словах мастера Харпсикалиана именно это, – подтвердила следовательница Требль. Она прижимала пальцы ко лбу, словно пыталась удержать голову на месте.

– И я, – пробормотал великий дворецкий. В его голосе отчетливо сквозило неверие, словно Картограф заявил, что Клептомансер вылез из чайного носика. – Итак, получается, что наш вор прополз шестьдесят метров по извилистой шахте, скользкой от грязи и отходов, и его не остановили железные шипы, призванные помешать любому, кому придет в голову эта светлая мысль. А поскольку мусорные туннели полнятся ядовитыми испарениями и светильников-ловушек там нет, он все это время не дышал.

– Мне очень жаль, ваше превосходительство. – Следовательница Требль согнулась в почтительном поклоне и распрямляться не торопилась. – Но Картографы, кажется, не нашли иного способа проникнуть внутрь.

– И сбежал он примерно так же, – продолжал великий дворецкий. – Если я правильно понял болтовню мастера Харпсикалиана, злоумышленник ускользнул через затопленный туннель под озером. То есть задержал дыхание на десять минут, а потом спустился по десятиметровому водопаду прямо в быструю реку.

На берегу снова повисло молчание.

– Рискну предположить, никто из здесь присутствующих не думает, что вор утонул в той реке, – заметил великий дворецкий.

– Разве что потом его призрак вернулся в складскую пещеру и забрал куски сыра, – ответила следовательница Требль. – Поскольку кто-то их оттуда унес. Также мы полагаем, что он проплыл по затопленному туннелю благодаря водонепроницаемому костюму с запасом воздуха. Некоторые Картографы пользуются такими, чтобы исследовать подводные пещеры.

– Вот это уже интересно. – Выражение единственного открытого глаза великого дворецкого не изменилось, но тлеющий в нем ледяной огонь вспыхнул, разгораясь. – Требль, наш вор может быть из Картографов. Вот почему он так хорошо знает туннели и тайные ходы. Поработайте над этой версией, но так, чтобы Картографы не догадались о наших подозрениях. И чтобы Клептоман-сер ни о чем не узнал.

Требль еще раз склонилась перед великим дворецким и отправилась раздавать приказы, а Неверфелл попыталась удержать вопрос, который вертелся у нее на языке. Как обычно, тщетно.