Всему вопреки - Салли Стюард

Невидимый Уилбур нервно прокашлялся.

— Понимаете, в том-то и проблема. Все другие номера тоже забронированы.

— Так сразу и все? Да ведь ваш мотель не заполнен и наполовину.

Парень явно лжет, подумал Джейк.

— А вот завтра приедет куча народу. Все номера займут, ни одного не останется.

— Когда я заказывал номер на неопределенный срок, ваша сотрудница сказала, что с этим проблем не будет.

— Так она ошиблась. Вам придется завтра утром выехать.

— Понимаю. Что ж, ладно, завтра пятница, и у вас заказаны все номера на уик-энд. Как насчет понедельника?

В трубке воцарилось долгое молчание — как видно, Уилбур не готов был к такому вопросу.

— Нет, — сказал он наконец, — ничего не выйдет. Все номера заказаны на две недели вперед.

Джейк бросил трубку и свирепо уставился на телефон. Кажется, они и впрямь разворошили осиное гнездо, и теперь эти осы лишают их крыши над головой. Что ж, по крайней мере, Ребекке не придется больше торчать в этой отвратительной дыре. Быть может, им придется спать под открытым небом, зато сюда они уже не вернутся.

В дверь торопливо постучали.

Что еще стряслось?

Он рывком распахнул дверь — и увидел Ребекку. Девушка съежилась, обхватив себя руками за плечи, и в ее широко раскрытых глазах застыли боль и испуг, хотя она изо всех сил старалась это скрыть.

Она отбросила с лица влажную прядь, и Джейк увидел, что рука ее заметно дрожит.

Он до боли стиснул кулаки и только так удержался от искушения обнять Ребекку, крепко прижать к себе и разом уладить все ее беды.

— Ты тоже звонила на коммутатор? — спросил он.

— На коммутатор? Нет, — девушка покачала головой и громко, нервно сглотнула. — Я хотела принять душ… а у меня в ванне змея.

Услышав это, Джейк все же не выдержал, потянулся к ней, но Ребекка поспешно отпрянула, развернулась и пошла к своей комнате.

Волей-неволей Джейк последовал за ней.

Змея — точнее, безобидная садовая змейка — извивалась в ванне, тщетно пытаясь выползти из скользкой фаянсовой ловушки.

Ребекка не решилась зайти в ванную. Стоя у дверей и обхватив себя руками за плечи, она беспомощно смотрела на Джейка.

— Что же это такое творится? — тихо спросила она.

— Будь я проклят, если знаю, но ведь ты еще всего не слышала. Я только что говорил с владельцем мотеля. Нас выселяют.

— Что-о?!

— Владелец утверждает, что с завтрашнего дня у него заказаны все номера до единого. — Джейк поглядел на змею. От вида этой черной лоснящейся твари бросает в дрожь, но ведь, в сущности, она безвредна. — Что-то наши неизвестные друзья малость переборщили. Если нас вышвырнут из мотеля, нам остается только покинуть город. Так зачем же тогда подбрасывать змею? К чему нужна эта тварь, если мы и так вот-вот уберемся отсюда?

— Чтобы напугать меня. Вынудить нас прекратить поиски. Сделать так, чтоб мы уехали совсем, а не до ближайшего мотеля, где найдутся свободные места.

— Возможно, и так… но скорее всего, противник у нас не один.

— То есть?

— Не могу сказать наверняка, но сдается мне, что нас пытаются выжить из города двумя совершенно разными методами. Один наш враг, обладающий реальной властью, подсылает к нам мэра и шерифа, заставляет хозяина мотеля выгнать нас на улицу. Другой действует скрытно — ночной звонок, записка, похищенное платье, неядовитая змейка в ванной. Совсем другое дело, верно?

Ребекка нервно, невесело хохотнула и зябко потерла плечи.

— Хочешь сказать, что мои настоящие отец и мать пытаются отделаться от меня, действуя строго поодиночке? Но почему же они так меня ненавидят, если даже никогда в жизни не видели?

Неизбывная боль сквозила в каждом ее слове, и Джейк остро пожалел, что ничем не может утешить Ребекку. Солгать бы… Но к чему ей ложь? Он ведь с самого начала предостерегал, что дела могут обернуться не самым лучшим образом. Рано или поздно Ребекке придется взглянуть в глаза очевидным фактам. Эту процедуру можно оттянуть на время, но совсем избежать ее — никогда. Отец, мать, любая родня — именно таких поступков от них и следует ожидать.

И все же у него не хватило духу прямо сказать Ребекке, что она скорее всего попала в самую точку.

— У нас недостаточно фактов, чтобы делать какие-то выводы, — проговорил Джейк, сознавая, что невольно цитирует учебник по криминологии.

— Что ж, тогда займемся поиском фактов. Ты уже звонил миссис Гриффин?

Крепкий орешек, с уважением подумал Джейк. Надо отдать должное Ребекке — где-то в ней таится стержень из закаленной стали, и, хотя в ее глазах застыли тоска и безысходность, этот стержень помогает ей устоять на ногах. Пока.

5 ноября 1969 года,

Коттонвуд Бенд, штат Техас

Мэри вытерла последнюю тарелку и поставила ее в посудный шкафчик. Грязная вода с шумом и бульканьем исчезала в стоке.

— Чудесное утро, — заметила Шэрон, выглядывая в окно. — Что скажешь, если мы нальем себе еще по чашечке кофе да немного посидим на крылечке?

— Отчего бы и нет? — Мэри ловко встряхнула посудное полотенце, развесила его на сушилке, чтобы побыстрее просохло, и наклонилась к восьмимесячной малышке, самозабвенно возившейся на кухонном полу. — Прихвати кофе, а уж я прихвачу с собой нашу маленькую проказницу.

Она подхватила девочку на руку, и та довольно закурлыкала, хлопая крохотными ладошками.

— Ах ты, прелесть моя, значит, любишь тетю Мэри? Любишь?

— Еще бы ей тебя не любить.

Шэрон налила две чашки кофе, добавила сахар, сливки и направилась к парадной двери.

На веранде стояли садовые металлические стулья, выкрашенные в зеленый цвет. Сидеть на таких стульях было не слишком удобно, но уж лучше свежий воздух, чем кухонная духота. Усевшись рядом с подругой, Мэри пристроила на коленях малышку, которую звали Пэм.

Утро выдалось и впрямь чудесное. Высоко над головой синело ясное небо, и ярко-желтое солнце мирно пригревало землю, уже не сжигая все нестерпимым летним жаром. Несколько деревьев гордо красовались в осеннем ало-золотом наряде.

Шоссе находилось в пяти милях отсюда, и к нему от дома вела одна-единственная, не слишком проезжая дорога. Уединенное местечко. И безопасное. Что же ей по-прежнему так страшно?

— Мое любимое время года, — объявила Шэрон, протянув Мэри чашку с кофе. — В саду делать нечего, все варенье сварено, всякий овощ засолен, замаринован и распихан по банкам. В погребе их уже столько, что хватит до самой весны. Словом, дел никаких — зато пока еще достаточно тепло, чтобы без помех посидеть на крылечке.