Преступившие - Андрей Валентинов

Вдруг из-за кустарника появился третий. Фрол тут же узнал его – бандита с писклявым голосом, очевидно, заместителя Волкова. Писклявый неторопливо подошел ближе и ухмыльнулся.

– Эй, уроды, – послышался знакомый голос. – Стойте тихо и не рыпайтесь! Дернетесь – всажу пулю. Сейчас вы по одному пойдете туда, – ствол автомата указал в сторону кладбищенских ворот.

Времени для размышлений не было, и Фрол знал: за воротами шансов у них не останется. Еще раз оглянувшись, дхар заметил в нескольких шагах от себя довольно глубокую канаву.

– Француз, – прошептал он, не оборачиваясь, – по счету «три» прыгай в яму… Раз, елы… два…

Лунин прыгнул головой и руками вперед, надеясь долететь одним махом. Это ему не удалось, Николай больно ударился о сухую землю, перекатился пару раз, и наконец края каналы скрыли его. Над самой головой что-то просвистело, и Келюс мельком подумал, бывают ли автоматы с глушителями. Он лег поудобнее и посмотрел в сторону Фрола. Тот уже лежал в канаве и, к изумлению Лунина, сдирал с ног туфли. Сброшенная куртка лежала рядом. Келюс не успел ничего понять, как совсем рядом услыхал громкий хохот. Не удержавшись, он выглянул – красномордые приближались, направив стволы автоматов прямо на них.

– Ну, уроды, – раздался все тот же писклявый голос. – Бросай стволы, все равно продырявим. А ты, чуг, не вздумай руками махать – оторвем!

Келюс еще раз пожалел об оставшемся дома пистолете, хотя и понимал: выстрелить и даже просто высунуть голову ему не дадут. И вдруг он подумал, что сходит с ума: там, где еще недавно возился с туфлями Фрол, как из-под земли вырастала страшная мохнатая громадина, смутно напомнившая ему картину из книги о палеоантропологии с изображением гигантопитека. Огромная фигура, на которой каким-то чудом держалась рубашка и брюки Фрола, не торопясь, шагнула навстречу бандитам в черном.

Автоматы ударили в упор, но гиганта это, похоже, не смутило. Легко, словно забавляясь, он прыгнул в сторону писклявого. Взмах огромной лапы – и автомат с лопнувшим от рывка ремнем полетел прямо на Келюса. Еще взмах – по земле покатилось что-то круглое, а трава мгновенно почернела. Лунин даже не удивился; дотянувшись до автомата, он передернул затвор и спокойно, словно в тире, навел оружие на стоявшего перед ним бандита. Тот ничего не заметил, пятясь от гиганта и выставив перед собой автомат. Выстрелить он не успел: Келюс нажал на спуск.

Все было проделано почти машинально, и только через секунду Николай понял, что произошло. Ему сразу стало скверно, к горлу подкатила тошнота, автомат чуть не выпал из рук. В нескольких шагах лежал застреленный им бандит, чуть дальше раскинулось страшное обезглавленное тело писклявого, метрах в тридцати гигантопитек огромными прыжками настигал третьего из своры Волкова. Догнав, он толчком сбил бандита с ног, и огромные лапы сомкнулись на шее…

Келюс отвел глаза, потому что сраженный им тип в черной куртке зашевелился. Лунин успел удивиться – стрелял он неплохо, и на залитой кровью роже отчетливо зиял след пули, пробившей лоб. Другая пуля вышибла глаз, на его месте расползалась страшная кровавая рана с рваными краями. Уцелевший глаз медленно открылся – взгляд был полон лютой нечеловеческой злобы. Бандит с усилием приподнялся и, опираясь на локти, пополз прямо к застывшему в ужасе Николаю. И вдруг откуда-то сзади метнулась темная тень, черные волосатые лапы обхватили голову красномордого, и он легкой куклой взлетел вверх. Лунин не стал смотреть, что будет дальше. Отвернувшись, он зажмурился. Автомат, впрочем, лежал под рукой, но Келюс понимал, что едва ли сможет им вновь воспользоваться. Он сидел неподвижно, мысли исчезли, и все случившееся казалось чем-то нереальным, происшедшим не с ним, а с кем-то другим, посторонним.

– Француз? – знакомый голос заставил открыть глаза.

Фрол, ободранный, растрепанный, с красными царапинами на груди, сидел рядом и надевал туфли.

– Француз! – повторил дхар. – Жив? Чего молчишь, елы?

– Жив, только спятил, – наконец включился Николай, оглядываясь по сторонам в поисках гигантопитека. Никакого чудища, ясное дело, он не обнаружил, исчезли бандиты, только две темные лужи на траве и автомат рядом доказывали, что если Келюс и сошел с ума, то на какой-то реальной почве.

– Я тоже спятил, – согласился Фрол, надевая куртку и вставая. Его немного качало, каждое движение давалось с трудом.

– Фроат, ты что, ранен? – опомнился Келюс, окончательно приходя в себя. Кровавые пятна, проступившие через рубашку дхара, заставили его содрогнуться.

– Не-а, царапины… Синяки останутся, елы… – скривился Фрол. – Сваливать надо, Француз. Того и гляди кто-то сунется.

– А где… эти? – решился Николай. О гигантопитеке он спрашивать боялся.

– За кустами, – махнул рукой дхар.

Надо Кору уносить… – добавил он, попытавшись поднять девушку. Но силы, похоже, действительно оставили дхара, и они подняли Кору вдвоем. Келюс почувствовал ледяной холод мертвого тела, его пробил озноб, но Лунин сжал зубы и кивнул, показывая, что готов. Они медленно понесли тело вперед, где, как помнил Фрол, находилась автобусная остановка.

– Чего они не подождали нас? – вслух подумал Николай, стараясь отвлечься от происшедшего. – Ведь мы и так подошли бы к воротам?

– Кора, – пояснил дхар. – Она хотела предупредить. Вот они, елы, и поспешили.

– Выходит, Волков вернулся? – Келюс опустил голову, чувствуя, что именно он, Николай Лунин, всему виной. Ведь его же предупреждали!

– Может, и нет, – рассудил Фрол. – Его ж мы не видели. Так ведь еще Фраучи есть, он-то как раз здесь ошивается… Слышь, Француз, – он понизил голос и оглянулся. – Все-таки, как пусто, елы! Ведь сейчас день, рядом автобусы ходят…

– Я же говорил – окраина…

Некоторое время шли молча. Нести Кору оказалось нелегко, приходилось останавливаться и отдыхать. Наконец, они подошли к совершенно пустой остановке. Здесь было решено посидеть и подумать о дальнейшем. Кору уложили на деревянную скамью: она лежала неподвижная, закаменевшая, с полуоткрытыми, ничего не выражавшими глазами. Келюс, не выдержав, закрыл лицо девушки платком.

– Слышь, Француз, – неожиданно спросил дхар. – Со стороны… Я совсем урод?

Лунин только пожал плечами, все еще не в силах поверить, что виденное им не галлюцинация.

– Нелюдь я, – грустно заключил Фрол. – Чуг, елы… Но ведь иначе с ними не совладать! Ты же своего насквозь прошил! А ему – как слону дробина! Пока башку не оторвешь… И то…

– Что? – вздрогнул Келюс.

– Дергаются, – дхар сплюнул. – Башка в стороне, а он руками… Я их позакидывал подальше…

Он замолчал, не в силах продолжать.

– А пули? В тебя же попали! – не отставал Николай.

– А чего пули? Я ж говорю – кожу сверху порвало и синяки, елы, будут… Больно, конечно… Да только слабо им… Разве что разрывными в голову…

– А мы с тобой, воин Фроат, часом, не того? – повел глазами Келюс. – Со стороны бы нас послушать… Типичное раздвоение личности…