Платформа - Роджер Леви

– Логика, да, но логика – всего лишь трамплин, Алеф как «алеф» – трамплин алфавита. – Его руки порхали. – Будем маршировать, а потом, возможно, и прыгнем. Соламэн станет для Алефа трамплином, и какие будут кульбиты!

Вот так началось мое настоящее обучение.

Проходили недели и месяцы. Я чувствовал себя все увереннее рядом с Соламэном и впитывал все, что он мне говорил. Я научился думать. Я научился формулировать свои мысли и проверять идеи, исследовать данные и применять теории. Я начал понимать разницу между информацией и знанием, между теорией и фактом.

Во многом он походил на моего отца. Разница была в том, что Соламэн не так хорошо умел экстраполировать и вычислять. Но там, где дело касалось систем, где участвовали логика и язык, он мог видеть связи между совершенно разными, казалось бы, частицами информации. Учиться этой словесной логике у Соламэна было словно учиться пьютерной логике у отца. Настолько же захватывающе. Я обнаруживал, что улыбаюсь, и прерывал его, крича:

– Да! А это значит…

Соламэн откидывался на спинку стула и улыбался, и позволял мне закончить, в точности как мой отец. И я чувствовал свою связь с Соламэном так же, как со своим отцом, Савлом, в подобные моменты.

Это было странно. Иногда, когда я сидел с Соламэном и голова моя пылала от жара этого понимания, я чувствовал, что по одну руку от меня стоит отец, а по другую – мама, почти касающаяся рукой моего плеча, и я знал, что они улыбаются. Потом Соламэн говорил:

– Алеф?

А я отвечал:

– Прости. Я просто задумался.

И мы продолжали.

Соламэн также учил меня законам. Я узнавал об их логичности и нелогичности, о том, что они одновременно молот и клинок. Я научился поворачивать их так, чтобы они говорили то, что от них требовалось. И еще я научился бухгалтерии, и тому, что законы подчиняются ей, что деньги повелевают законами, и что и то и другое необходимо для поддержки иллюзорного равновесия Системы и реального равновесия власти.

Иногда он меня испытывал.

– Вот ситуация, Алеф. У тебя винокурня на Пеко. Ты производишь кокосовый бренди. Высококлассная штука. – Он погладил подбородок. – На нее есть спрос на Хладе – бессмысленное местечко, но отличный рынок для сладкого забвения. Скажи мне, Алеф, в какое время года ты будешь экспортировать свое сладкое забвение с Пеко на Хлад?

Он ждал моего ответа. Пятно на его щеке стало меньше, чем в день нашей первой встречи, и бледнее окружавшей его кожи, казавшейся воспаленной. Я гадал, что это такое.

– Во время прилива на Хладе, но только раз в три года.

– Интересно. Почему во время прилива?

– Спуск через атмосферу труднее и теряется тридцать три процента груза, но во время прилива Хлад снижает налог на импорт на восемьдесят процентов для поощрения торговли.

– Но почему раз в три года? Почему не каждый год?

В его голос закралась нотка удивления, и я подумал, не сделал ли ошибку.

– Я отправлял бы на Хлад только излишки. Кокосовый бренди хорошо продается по всей Системе. Невзирая на налоговые послабления, невыгодно перенаправлять легко продающийся товар на Хлад.

– Тем не менее, как ты говоришь, излишки остаются. Если возить их на Хлад ежегодно, можно избежать затрат на складское хранение здесь, на Пеко.

– Пеко до сих пор обитаема всего на двадцать три процента. Затраты на хранение пренебрежимы, если использовать неосвоенные земли.

Соламэн разочарованно покачал головой.

– Неосвоенные земли небезопасны. Они ядовиты и не охраняются. Там не работают законы. Поэтому никто не хранит там товар. – Он сказал это так, словно заканчивал разговор.

– Возможно, Соламэн, – ответил я, – но Пековин постоянно разрастается. Ты строишь склад в относительной близости и принимаешь риски. Часть продукта заберет планета, часть – воры, но, когда Пековин дотуда дотянется, твоя земля будет инкорпорирована и начнет стоить гораздо больше. – Я убедился, что привлек его внимание. Идея со складом возникла у меня сразу, как он обозначил условия задачи, а детали появлялись, пока я говорил. Конечно, я все еще мог ошибаться. В голову приходили новые переменные, и нужно было либо отбрасывать их, либо использовать. – Если ты пользуешься землей вне текущей обитаемой зоны, то получаешь льготы на освоение, а если ты отстроишься на этой земле и будешь ей пользоваться десять лет до ее инкорпорации в Пековин, то она твоя без налога на непредвиденную прибыль.

Соламэн медленно кивнул:

– Ты и это знаешь?

Числа вспыхивали у меня в голове, пока я их проговаривал:

– Последние десять лет Пековин разрастается в среднем на десять метров и десять сантиметров в год. Последние пять лет среднее значение составляет десять метров восемьдесят сантиметров. Если допустить экспоненциальное увеличение этого роста и рассчитывать на преференции через десять лет, то получается, что нужно построить склады в одном километре восьмистах метрах от нынешней границы, чтобы максимизировать налоговые льготы и минимизировать самые значимые факторы потерь. Это выгодное вложение.

Соламэн подмигнул мне правым глазом.

Нет. Он не подмигнул. От движения губ у него дернулось пятно на щеке и слегка натянуло веко. Раньше я этого не замечал.

– Все куда сложнее, Алеф, – сказал он, – но ход твоей мысли верен. Ты коснулся примерно восьми процентов переменных и еще не до конца понимаешь налоговые последствия, но ты пытаешься. Вернись к своему трехлетнему плану экспорта и объясни его.

Мне не казалось, что он меня отчитывает. С отцом было так же: каждый раз, когда я думал, будто вспорхнул на несколько ступеней вверх в его учебном плане, он показывал, насколько велик еще предстоящий мне путь. Мысль о том, что есть нечто большее, ви́дение его, всегда меня поощряла. Я сосредоточился и сказал:

– Продажи на Хладе больше, если там знают, что бренди попадает к ним только раз в три года. Это повышает цену. С каждым годом на складе собирается все больше излишков, и каждые три года их становится достаточно, чтобы заполнить ЗвездоГруз.

– А почему тебе нужен именно ЗвездоГруз?

– Потому что это самое крупное грузовое судно. Дешевле использовать один ЗвездоГруз, чем десяток кораблей поменьше. Рентабельность больше.

Соламэн покачал головой.

– Только не на Хладе, и уж точно не во время прилива. Уничтожь ветер твой единственный ЗвездоГруз – и у тебя больше нет товара. А ты не застрахован. Никакой страховщик не прикоснется ни к чему летящему на Хлад в сезон прилива. С малыми кораблями выгода больше. – Он был мной недоволен и не скрывал этого. – Взгляни на статистику рисков, Алеф. Обращайся с числами по-взрослому.

Он меня бранил, но тем не менее это был первый раз, когда он назвал меня взрослым. Осмыслив это, я сказал:

– Нет. Посмотри на это в многолетней перспективе. За десять лет, потеряв всего один ЗвездоГруз, ты получишь бо́льшую прибыль. И учти еще один фактор. Пираты Лигата грабят один из десяти меньших грузовозов. – Я подумал о Жанкиле, вспомнил его напряженный голос и попытался представить, что он видел за годы своей жизни. – Лигат не трогает ЗвездоГрузы. Они слишком велики и хорошо вооружены, это не стоит риска.