Отдай мне дочь - Тата Златова

все соседи, она собрала немногочисленные вещи матери и выставила ее вон, заявив напоследок, чтобы больше она к ней не приходила.

— Раз ты приняла сторону Бори, ты мне больше не мать! — кричала она. — нормальная мать не стала бы заселять к себе бывшего зятя, а позаботилась бы о дочери! Он столько боли мне причинил, он мою жизнь превратил в настоящий ад! Это из-за него моя болезнь обострилась, потому что я ни дня не чувствовала себя рядом с ним счастливой. Это он во всем виноват! А ты на его стороне!

— Ира, да я не Борину сторону приняла, а внучкину! — пыталась вразумить ее Юлия Максимовна. — Лидочке надо лечиться, ей нужна любая помощь!

— Мне тоже нужна помощь!

— Я и так помогаю тебе, как только могу.

— Если бы не возилась с Лидой так много времени, то больше заботилась обо мне!

— Ну как я могу о ней не заботиться, Боря один не справится… Как я могу наплевать, когда она страдает от мук болезни, страдает, а я ничем не могу помочь, не могу взять на себя ее боль! Бьюсь, как об углы в темной комнате, и не могу найти выход. Мне кажется, что ее глазами на меня смотрит Бог…

— Так если не можешь помочь, смысл тогда с ней сидеть? Ты мне нужнее, потому что мне ты помочь как раз можешь!

— Это жестоко, Ира, ты сама должна понимать…

— Ах так! — ее лицо исказилось от злобы, а щеки запылали. — Вот и заботься тогда о них! А сюда дорогу забудь!

Она захлопнула дверь прямо перед ее носом, какое-то время Юлия Максимовна тщетно звонила и стучала в дверь.

— Ты мне больше не мать! — доносилось из квартиры.

Устав тарабанить, Юлия Максимовна съехала на пол и просидела так минут десять, глотая слезы, пока одна из сердобольных соседок не пригласила ее к себе. Ну как пригласила, скорее затащила в квартиру, ибо женщина была совсем плоха.

В тот же вечер выяснилось, что Ирка наглоталась таблеток, ее увезли на скорой и чудом спасли жизнь. Пустить в палату Юлию Максимовну она наотрез отказалась. А, выписавшись, просто исчезла. И вот уже прошло три недели с тех пор, а полиция до сих пор не может ее найти. Хоть какой-нибудь след, хоть какую-нибудь зацепку, ниточку, которая вывела бы их на ее след. Ровным счетом ничего. Она словно в воду канула. Милана уже подумала было, что больше никогда ее не увидит — скорее всего, сбежала с очередным любовником — но ошиблась…

Глава 16

Близилась Пасха. Утро дышало свежестью, воздух был напоен ароматами нежной, прозрачной листвы. Капли росы на траве сияли жемчужными отблесками. Все вокруг просыпалось, наполнялось жизнью, как и сама Милана, ведь под сердцем у нее теперь была целая вселенная! Она еще не привыкла к новым ощущениям, не могла поверить внезапно обрушившемуся на нее счастью. Ребенок! У них с Кириллом будет ребенок! Она закрыла рот ладонью, чтобы не завопить от радости и не переполошить близких. Господи, просто не верится! Два теста подтвердили беременность, ошибки быть не может. Сердце стучало так громко, что его бешеный стук отдавался в ушах. Не помня себя от радости, она бросилась было в спальню, чтобы сообщить мужу, но на полпути остановилась. Словно коршуны на нее налетели страхи.

А если опять не получится выносить ребенка? Если снова случится несчастье? Скованная страхом, она прислонилась к стене и прерывисто вздохнула. Так уже было и не раз. Строили планы, подбирали имена, засматривались на витрины с детской одеждой, сообщали родственникам, а потом… Потом все рушилось, а Милана как будто падала в глубокую яму и потом очень долго из нее выбиралась. Сколько раз лучистые глаза Кирилла становились тусклыми и почти бесцветными, когда он узнавал, что ребенка не будет… И вот она опять ему скажет, опять они начнут вместе мечтать, надеяться, ждать. И снова — отчаяние, слезы, боль.

— Милан, ты скоро? — послышался голос мужа.

Хотела ответить, но ком застрял в горле. Прикрыв рот ладонью, она тихонько вернулась в ванную и стиснула ручку двери.

— Милана!..

— Сейчас подойду, — ответила каким-то хриплым, дрожащим голосом.

— Давай скорее, а то начнем без тебя!

Открыла кран, умыла лицо прохладной водой, но легче не стало. Душу все еще терзали сомнения: говорить или не говорить, обнадеживать или нет. Представила, как Аня будет радоваться, когда узнает, что в семье будет пополнение. Наверняка восторженно заверещит, потому что уже с полгода вздыхает и говорит, что мечтает о сестричке. Каково будет ей, если ребенок опять не родится? Страхи усиливались. В конце концов, она решила, что сначала пойдет к врачу, а потом уже посмотрит по ситуации. Если будет хорошо себя чувствовать — скажет Кириллу, а если нет… В груди стало так больно, что решила не думать, что будет, если случится это «нет». Вытерев лицо и подправив макияж, она зашла в комнату, где Кирилл и Аня уже разложили настольную игру. Их счастливые лица еще сильнее укрепили ее в решении пока ничего не говорить. И, натянув на лицо улыбку, она вовлеклась в игру, стараясь не думать о своем новом положении…

Через две недели они переехали в новую — собственную! — квартиру. Милана ходила по комнатам и ахала, глядя на то, какое все вокруг новое и красивое, а главное, все сделано именно так, как она мечтала.

Как же здорово быть хозяйкой, королевой собственного королевства! Пока еще маленького, но, может быть, очень скоро появится еще один человечек… Улыбнувшись, она провела ладонью по животу, в этот момент ее и застал Кирилл. Не дойдя до нее на несколько шагов, он замер и подозрительно прищурился.

— Так-так-так… — голосом сыщика, нашедшего улику, протянул он. — Я чего-то не знаю?

Милана отвернулась, почувствовав, как зарделись щеки. Он уверенно обошел ее и остановился напротив. Подняв глаза, она снова наткнулась на тот же взгляд, полный шутливой подозрительности.

— Ты уже очень давно светишься, о чем-то тайно мечтаешь, но почему-то не признаешься, в чем дело, — достав из кармана футляр, он надел очки и посмотрел на нее поверх стекол. Игриво, слегка прищурившись, как будто она оказалась в детективном фильме, и сейчас вынуждена открыть маленькую тайну, очень важную для следствия.

— Я мечтала, как перееду в новую квартиру, — подхватила она его игривый тон.

— Хм, ты переехала, но продолжаешь светиться. Что-то ты не договариваешь.

— Это я от счастья, — здесь сказала чистую правду.

Он поправил очки и, облокотившись о стену, о чем-то