Люди и боги - Роман Суржиков

Эрвин опустился на колено перед Эллиной:

— Здравия и долгих лет вашему святейшеству.

Традиция требовала поцеловать перстень архиматери. Не без труда Эрвин нащупал в складках парчи старушечью ручонку и коснулся перстня губами. Эллина вздрогнула:

— Ой, кто же?.. Мурчик, ты? Котичек!..

Она попыталась погладить Эрвина, он вовремя отстранился.

— Мать Корделия, желаю здравия. Рад видеть вас.

— Взаимно, милорд.

Ульянинка кивнула огромной монашке, и та без слов исчезла за дверью. Корделия заговорила:

— Милорд, весть о несчастье, постигшем вас, уже облетела столицу. Капитул святых матерей глубоко опечален. От имени всех нас ее святейшество Эллина желает выразить вам сочувствие.

Ее святейшество искала рукою исчезнувшего кота:

— Мурчик, где же ты?.. Молочка хочешь? Вкууусного, ням-ням-ням!

Она почмокала губами, отчего на них выступила капелька слюны. Корделия буквально из воздуха выхватила платок и утерла рот старухе. Один вдох — и платок исчез, Корделия продолжила, как ни в чем не бывало:

— Ее святейшество полна праведного гнева. Она проклинает еретиков и Кукловода, и призывает всех добрых людей Полариса помочь вам в борьбе с этими чудовищами. Соответствующий эдикт уже составлен и будет подписан ее святейшеством, как только…

— Ушел котик, — грустно выронила старушка Эллина и принялась тереть рука об руку. Глядя на свои ладони, объявила: — Дождь будет.

— Я благодарю ваше святейшество за участие, — сказал Эрвин.

— Уж я говорю: будет дождик! Плохо, когда свадьба… Все гости промокнут. Ну, ничего, вы молодые — потерпите.

В руке Корделии возник деревянный гребень. Сняв диадему с головы архиматери, она принялась чесать седые волосы.

— Ее святейшество поручила матерям капитула выяснить всю правду о Кукловоде и составить полный перечень его преступлений. Святым долгом Праматеринской Церкви является пресечь…

— А даже лучше, если дождик! Хорошо, когда на свадьбе что-нибудь этакое. Память-то останется!

Пальцы Корделии скользили в ее волосах. Длинные, опытные, очень чуткие пальцы. Старуха начала успокаиваться, голос притих, стал невнятным:

— Сыр-то когда подадут?.. Обещали мягкий сыр…

— Эти беспрецедентные злодеяния вынуждают нас к немедленным и твердым действиям. Ее святейшество ни за что не допустит…

— Софья, обними. Эмилия, пойми. Мириам… — пробормотала старушка и закрыла глаза.

Корделия почесала ее еще немного, затем убрала гребень.

— Простите, герцог. Ее святейшество очень устала.

Несмотря на всю свою печаль, Эрвин оценил ловкость Корделии. Архиматерь Эллина от имени Праматеринского капитула нанесла визит лорду-канцлеру — так войдет в историю это событие. Каждое слово, которое теперь скажет ульянинка Корделия, станет словом всей Праматеринской Церкви.

— Мать Корделия, я принимаю ваши соболезнования. Согласен с каждым словом о еретиках. Они — чудовища. Необходимо остановить их.

Она ответила не то кивком, не то поклоном. Подошла к удобному креслу для гостей:

— Вы позволите?

Монашкам запрещается сидеть в присутствии архиматери, пока та не разрешит. Столь явная дерзость — очевидный намек: с Эллиной можно не считаться.

Эрвин кивнул и предложил Корделии вина.

— Лучше воды, будьте добры.

Промочив горло, она попросила:

— Не сочтите за труд поделиться со мною тем, что вам известно о Кукловоде.

Очевидная и логичная просьба. Откуда ей знать, что каждое слово отзовется идовской болью в душе Эрвина. Ведь все, или почти все эти сведения оплачены жизнью сестры!

Он попытался избежать страданий — молча подал Корделии два письма. Одно — записанное кайром Ирвингом со слов Ионы. В нем Виттор Шейланд был назван Кукловодом. Второе — посланное единственным уцелевшим кайром из отряда Сеймура Стила. Оно кончалось ее самоубийством.

Прочтя оба листа, Корделия еще раз высказала сочувствие. Но не удовлетворилась полученными знаниями:

— Милорд, ваша леди-сестра ссылается на контексты, известные лишь вам двоим. Я многого не поняла. Будьте так добры, расскажите своими словами.

Он тяжело вздохнул.

— Что ж, если необходимо… Во времена Семнадцатого Дара в Уэймаре появился человек, способный говорить с Предметами. Мы не знаем, кто он и как получил свой талант. Вероятно, некий Предмет в Даре дал ему такую способность. Но можно утверждать следующее. Этот человек рассказал о своем умении графу Винсенту Шейланду и его детям. Граф Винсент потребовал, чтобы его научили говорить с Предметами. Человек отказал. Тогда граф бросил его в темницу и подверг пыткам. На удивление, человек оказался очень крепок. Никакие издевательства не заставили его выдать тайну. Граф отчаялся, бросил попытки и замуровал человека в подземной камере. С тех пор этот человек стал известен как узник Уэймара.

Мать Корделия кивнула, подтверждая: она тоже слышала про узника.

— Он томился под землей больше десяти лет, пока сын графа — Виттор — не попытался договориться с ним. Отец действовал пытками и угрозами, а сын предложил сделку: тайну в обмен на свободу. Узник потребовал больше: не только свободу, но и месть мучителю — старому графу. И Виттор принес отца в жертву. Он выпустил узника, спрятал в замке, а после позволил убить графа Винсента. Впрочем, бедный Винсент имел слабое сердце, а погода стояла жаркая, тяжелая для сердечных хворей. Узнику не пришлось наносить удар: само его появление напугало графа и толкнуло на Звезду. Так Виттор стал правителем земли Шейланд и завладел тайною Предметов. Бывший узник Уэймара сделался его правой рукой. Узник мог сменить ряд имен, в данный момент он зовется Паулем. Это он организовал похищение Предметов Династии. Он же командовал атаками на Эвергард и гробницу в Прощании.

— Виттор Шейланд похитил Предметы, чтобы собрать из них некий Абсолют?

— Верно. Насколько я понимаю, Абсолют дает своему обладателю бессмертие. Но нельзя утверждать с полной точностью.

— Какими доказательствами вины графа Шейланда вы располагаете?

— Во-первых, странные обстоятельства бегства узника из подземелья объяснимы лишь одним способом: один из Шейландов приказал тюремщикам выпустить его. Узник тут же расправился с тюремщиками, однако Шейланда не тронул — из чего следует, что между ними имелась сделка. Согласно этой сделке, Шейланд укрывал узника в своих покоях в замке — именно так беглец сумел исчезнуть, а не с помощью Темного Идо. Во-вторых, отравление моего отца, выданное за каменную хворь, и попытка убить меня в Запределье со всею очевидностью несут выгоду лишь двум людям: моей сестре и ее мужу. Если бы я погиб, в их руках оказалась бы вся армия Ориджина.