Игорь Северянин - Вера Николаевна Терёхина

во вкусе Fleur d’orange...» — так определил Игорь Северянин прекрасный облик одной из женщин, которой мы восхищаемся, читая его ажурные стихи. Лидия Дмитриевна Рындина (Брылкина; 1883—1964) — блестящая актриса театра, звезда немого кино, писательница, была второй женой Кречетова. Её сестра — прославленная красавица, первая жена Ходасевича, затем стала женой Сергея Маковского.

В Москву Лидия Рындина переехала из Варшавы в 1906 году по романтической причине: во время поездки с отцом в Германию она познакомилась со своим будущим мужем. Официально Лидия Рындина стала женой Соколова после его развода с Ниной Петровской, с ноября 1907 года.

Лидия Рындина любила своего мужа, но была женщиной увлекающейся, творила жизнь и хотела прожить не одну, а множество жизней. У неё было немало любовников и среди них Ф. А. Корш и А. Н. Толстой. Со своей знакомой Русьевой она «окуналась» в лесбос и, казалось, всё испробовала в любви.

И эта артистичная, «очаровательная», по словам Александра Блока, женщина не устояла перед талантом и обаянием Игоря Северянина. Она познакомилась с поэтом в конце 1912 года. Северянин сразу увлёкся Лидией Рындиной. В «Громокипящем кубке» Северянин посвятил Рындиной стихотворение «Качалка грёзэрки». Впервые оно было опубликовано в брошюре Игоря Северянина «Качалка грёзэрки» — под заглавием «Увертюра», с датировкой: «Ст. Елизаветино, село Дылицы. 1911. Июль» без посвящения. Но для посвящения Рындиной оно выбрано не случайно.

Здесь есть всё, о чём может мечтать выдающаяся женщина и актриса, «Королев Королева, / Властелинша планеты голубых антилоп»: и прославление её ума, и вера в улыбку Славы и бессмертия.

Как мечтать хорошо Вам В гамаке камышовом Над мистическим оком — над бестинным прудом! Как мечты — сюрпризэрки Над качалкой грёзэрки Истомлённо лунятся: то Верлэн, то — Прюдом! Что за чудо и диво! — То Вы — лэди Годива, Через миг — Иоланта, через миг Вы — Сафо... Стоит Вам повертеться, — И загрезится сердце: Всё на свете возможно, всё для Вас ничего!

Героиню поэзы автор называет «грёзэркой», производя слово от русского «грёза» с французским суффиксом и окончанием женского рода — та, что грезит. И Лидия Рындина окрашивала всё для себя мечтой и фантазией. Сравнения с древнегреческой поэтессой Сафо, имя которой стало синонимом любви и страсти, и Иолантой — персонажем одноимённой оперы Петра Чайковского (1891) по драме датского писателя Генрика Герца «Дочь короля Рене» (либретто Модеста Чайковского) о дочери короля Неаполя и графа Прованса Рене, которую спасает от врождённой слепоты любовь к рыцарю Водемону, не могло не льстить любой женщине.

Образ леди Годивы (1040—1080) — супруги английского лорда Лиофрика, в «Качалке грёзэрки» явно намекал на смелость поступков, отсутствие условностей и силу характера лица, которому адресовано посвящение. Согласно легенде, Годива просила мужа о смягчении участи жителей города Ковентри, которые нищенствовали из-за тяжёлых налогов. Лиофрик обещал выполнить просьбу жены, если она проедет в полдень по городу без одежды. Годива выполнила это условие, и благодарный народ её превознёс. Ей посвящена поэма английского поэта Альфреда Теннисона «Годива».

У Игоря Северянина и Лидии Рындиной было немало общих знакомых. Изредка встречались они и на «интимных вечерах» в салоне Сологуба. Одну из «громыхательных» историй, случившихся там с Рындиной, поведал в 1927 году Северянин:

«Одна актриса... совершенно серьёзно просила меня в одну из “лирических” минут выстрелить в неё из револьвера, но, разумеется, “не попасть в цель”...

— Это было бы отлично для рекламы, — заискивающеоткровенно поясняла она. Чеботаревская терпеть не могла, между прочим, этой американизированной нашей соотечественницы, принимая её только из “дипломатических” соображений, и, когда я как-то вместе с нею приехал к ним, Анастасия Николаевна была более чем холодна с нею, а на другой день формально отказала ей письменно от дома.

Оскорблённая и растерявшаяся жрица искусства спешно вызвала меня к себе через рассыльного и потребовала, чтобы я отправился к Чеботаревской объясняться.

— Я в грош не ставлю её, — плакала прелестница, — но мне для карьеры во что бы то ни стало нужно сохранить салон Сологуба.

Требование её было попросту диким, но, каюсь, я был не совсем к ней, мягко поясняя, равнодушен и только поэтому, скрепя сердце, решил исполнить её истерическое желание.

— Я оберегаю Вас, молодого человека, от разлагающего влияния этой интриганки, — возмущалась Чеботаревская, — мы с Ф. К. любим Вас и заботимся. Да и вообще, на каком основании Вы взяли на себя роль парламентария?

Однако я категорически попросил её аннулировать утреннее письмо, на что негодующая А. Н. долго упрямо не соглашалась. Целый вечер проговорили мы с ней, и лишь после того, как я заявил, что от её извинения перед г-жою Икс будет зависеть моё дальнейшее с четою Сологубов знакомство, вынуждена была нехотя согласиться. На другое же утро почтальон принёс обиженной примирительное (внешне) письмо, в котором А. Н. просила извинить её за горячность».

Позже в письмах к Лидии Игорь Северянин будет уверять её, что Анастасия Николаевна не сердится на неё, и даже в пику Чеботаревской посвятит свою вторую книгу «Златолира» не ей, а Лидии Дмитриевне Рындиной...

Некоторые моменты любви поэта и актрисы запечатлелись на страницах дневника, в котором Лидия Рындина раскрывала подробности своей интимной жизни и жизни своей души.

Уже 13 февраля 1913 года Лидия Рындина делает запись в дневнике о