Чёрная Тень - Себастьян де Кастелл

— Ты этого не знаешь, — сказал я.

Вид у Сенейры был очень удивленный — она решила, что я разговариваю с ней.

— Конечно, я не знаю, что там это бесстыжее животное тебе говорит.

Рейчис похлопал себя по морде.

— Что чую, то и говорю.

Один из навыков, который здорово было бы приобрести, разумеется, кроме умения выворачиваться из удушающих захватов и способности с достоинством выдерживать удары, — это не спрашивать у девушек, в которых мне вообще не следовало влюбляться, любят ли они своих нареченных. И конечно, научиться одновременно вести разговор с Рейчисом и людьми, которые не понимают языка белкокотов.

— Прости, — извинился я перед Сенейрой, — вообще не стоило об этом заговаривать.

Если я и надеялся, что любовь Ревиана к Сенейре безответна или что мне стоило последовать советам белкокота, тревога на лице Сенейры убедила меня в обратном.

— Черная Тень… для него это ужасно. Я думала, что мое бегство защитит людей, которых я люблю, но я только принесла им еще больше страданий, — она поднесла руку к черным линиям вокруг своего глаза и поморщилась, притронувшись к ним. — Хотела бы я… Келлен, жаль, что мы не встретились до всего этого.

Мне показалось, что это одна из тех пауз в музыке, про которые говорила Фериус, поэтому я спросил:

— А какой ты была раньше?

Вызов пробился из-под печали и сомнений.

— Я была бойцом. Я никогда не сидела, заливаясь слезами, и не ждала, пока меня кто-нибудь спасет.

— Может, ты все еще остаешься бойцом? — сказал я. — Может быть, ты просто выжидаешь нужный момент?

— Когда он наступит, Келлен? И с кем мне прикажешь бороться?

Ее голос, ее взгляд… она словно отчаянно нуждалась в том, чтобы я дал ответы, которые она ищет, но я не мог. Я понятия не имел, что происходило в Телейдосе, и в этот момент в голове у меня крутились только слова Дексана: они неплохие люди, но они не из твоего народа.

То ли Сенейра просто устала стоять и ждать, пока я что-нибудь скажу или сделаю, то ли она почувствовала, мою неуверенность, но мгновение спустя она грустно мне улыбнулась, пожелала спокойной ночи и оставила в саду одного.

Рейчис засеменил к дому вслед за ней, но остановился на полпути, обернулся и добавил:

— Надо было слушать меня и поцеловать ее. Идиот.

Я собрался ложиться спать и зашел в ванную умыться. Меня почему-то мутило, и я рассматривал капли воды на раковине, медленно скатывающиеся вниз. Капли соединялись, образовывали фигурки и снова разделялись. Зрелище до странности завораживало, и по мере того как капли соединялись между собой, я уже не мог оторваться. Тогда-то я и понял, что происходит.

— Шелла, черт побери! Ты серьезно?!

В раковине из капель сложились ее глаза, нос, рот — и в них не было ни малейшего раскаяния.

— Ну что? — спросила она тихим и журчащим голосом. — Я не могла найти тебя в песках и долго выбирала между ванной и унитазом.

Без этой картинки в голове я мог бы и обойтись.

— Что тебе нужно, Шелла?

Капли воды скользили и сливались, и выражение ее лица приняло озабоченный вид.

— Келлен, мне нужно было снова с тобой поговорить. Немедленно уходи оттуда.

— Откуда?

— Не строй из себя идиота. Я знаю, что ты рядом с этим мерзким местом — с Академией, или как там оно называется.

— Мерзким? Здесь просто учатся.

— Это памятник гордыне и тщеславию.

У Шеллы была привычка иногда повторять слова отца, выдавая их за собственные мысли. Я всегда знал, когда она это делает, возможно, только на этом я и мог ее поймать.

— Так Ке-Хеопс Академию не одобряет?

— Никто не одобряет, Келлен. Семь Песков — это не страна. И они никогда не будут страной. А тебе нужно оттуда убираться, — глаза из капель воды переместились, словно Шелла пыталась рассмотреть ванную. — Ты с этой девушкой?

— С какой девушкой?

Шелла презрительно усмехнулась.

— У которой чума, Черная Тень. Что еще тебе делать среди этих варваров?

Слово «чума» в устах Шеллы меня насторожило.

— Что ты об этом знаешь, Шелла?

— Я… немного. Только что Совет запретил всем джен-теп находиться в Семи Песках до дальнейших указаний. Советы других кланов сделали то же самое, — Шелла выглядела растерянной и встревоженной. — Келлен, в Телейдосе творится что-то скверное. Пожалуйста, просто уезжай оттуда. Возвращайся домой.

— Ты разузнала про смертный приговор? — спросил я. — Ты знаешь, кто…

Вода задрожала, картинка почти растаяла.

— Все молчат, и мне кажется, что об этом знает только Совет. Даже отец не говорит со мной на эту тему.

— Тогда зачем мне возвращаться домой, Шелла? Стоит мне только появиться в городе, и тот, кто добился выдачи ордера, прикончит меня.

— Я защищу тебя! — воскликнула она. — Я не позволю никому причинить тебе вред, Келлен. Ты же мой брат.

Она бы сдержала свое слово. Шелле можно доверять, но только не когда она исполняет приказы нашего отца. Как бы сильно сестра меня ни любила, узы, соединявшие нас, всегда будут слабее тех, что связывали ее с Ке-Хеопсом. Вот что теперь определяло мою жизнь: все отношения были непрочными. Предполагалось, что Рейчис — мой партнер, но по большей части он доставлял мне только одни неприятности. Предполагалось, что Фериус моя наставница, но оказалось, что она и не собиралась учить меня. Нифения любила меня, хоть и недолго, но чем дальше я уезжал от наших земель, тем слабее становилась эта связь. А Сенейра? Она была помолвлена с Ревианом.

— Келлен? — спросила Шелла, ее голос звучал словно издалека.

Так что мне оставалось? Немного магии дыхания, взрывающиеся порошки и ордер-заклинание, по которому любой встречный маг мог получить солидную сумму за мою голову. В металле раковины я увидел собственное отражение с черными линиями вокруг левого глаза и искаженное выражение моего лица, ставшее насмешливым. Меня уже тошнило от Черной Тени, она разрушала не только мою жизнь, но и все вокруг. Вдруг я понял, что не могу даже представить, что кто-то может заставить других людей вот так же страдать. Я подумал о голосах, про которые говорила Сенейра во время приступов, о том, как они смеялись над ней, о боли, которую они причиняли ей, Тайну и даже Ревиану.

И Шелла, и Дексан предложили мне выход, надежду на лучшую жизнь, но цена была слишком высока — оставить Сенейру, ее семью, а может быть, и Семь Песков терпеть ужасы, которые их преследовали.