Седьмое небо - Татьяна Устинова

— Ни черта не видно, — проворчал Егор.

За памятником темным пятном вырисовывалось какое-то здание,по виду похожее на школу. Где-то в глубине его горел свет, в одном или двухокнах, Лидия как следует не разобрала. Фонарь во дворе этой школы раскачивался,освещая то заметенное крыльцо, то решетку, вплотную прилегающую к зданию.

— Туда, что ли? — спросил Егор. Он смотрел правее, на ветхоекирпичное сооружение, по виду похожее на трансформаторную будку времен Ильича,известного любителя электрификации.

— Вот е-мое, — протянул Заяц. — Нам бы прибор ночноговидения, что ли…

— И без прибора не заболеешь, — заявил Шубин. — Пошли.

Он в одно мгновение стряхнул с плеч пальто и привычнымдвижением, как будто делал это каждый день, натянул на лицо черную шерстянуюмаску с дырками для глаз.

— О господи, — пробормотала Лидия.

— Спасибо вам, милая дама, — галантно произнес Заяц и тоженатянул маску.

— Да что происходит-то?! — вдруг завопила Лидия.

— Уезжайте! — приказал Шубин и захлопнул дверь. “Или этотчеловек в камуфляже и черной маске вовсе не Егор Шубин? Или у меня бред? Или унего бред?”

Они растворились в черноте сразу же, как будто их вовсе небыло. Лидия даже покосилась на соседнее кресло. Там лежало пальто, молчаливоподтверждая, что мужчины действительно были.

Совершенно уверенная, что они откуда-то за ней наблюдают,она дала задний ход, развернулась, увязая колесами в снегу, и покатила попустынной улице.

— Уезжайте… — бормотала она. — Как же… Так я и уехала…Ждите…

* * *

Она вернулась к светофору, внимательно рассмотрела улицы,которые выходили на этот перекресток, объехала квартал сначала насквозь, апотом по периметру и вернулась к памятнику. Фары она погасила заранее ипоследние сто метров ползла ощупью, смутно надеясь, что никакой идиот невыскочит ей навстречу и не ударит в лоб. Потом проверила, работает ли телефон,снова покосилась на пальто Егора Шубина, которое почему-то ее смущало, и сталаждать.

Она не была уверена, что они появятся со стороны ветхойтрансформаторной будки, и поэтому решила, что каждые десять минут будетобъезжать вокруг школы.

Что, черт возьми, происходит?! Во что она влезла?! Кто такойэтот самый Егор Шубин?

Может, он киллер?

Ну, днем он адвокат в процветающей корпорации, а по ночамвыполняет заказы на убийства? Может, это у него хобби такое?

Черт возьми, он натянул эту маску так, как будто делал этотысячу раз. Нет, как будто он делает это каждое утро, после того как побреетсяи почистит зубы…

И что это за сказки про брата? Разве у таких людей, какШубин, могут быть братья? Такие мужчины не бывают маленькими мальчиками. Онирождаются сорокалетними, с сорокалетними потребностями и взглядами на жизнь. И чтоэто за друг по кличке Заяц в точно таком же супердорогом пальто?

Может, это мафия? Обыкновенная киношная мафия собыкновенными киношными мафиозными ужасами?

Прошли отведенные на ожидание десять минут. Лидия запустиладвигатель и осторожно двинулась вокруг темного здания. Ее собственные давешниеследы уже хорошенько припорошил снег. Она вернулась на прежнее место. Моторостывал, становилось холодно, но сидеть с работающим двигателем она нерешилась.

Почему они так долго? Что они там делают? В какиенеприятности влип этот самый мифический брат?

А может, у них там бандитская сходка и они вовсе несобираются возвращаться? А когда вернутся и увидят, что она не уехала,моментально ее зарежут? Резать будет Шубин, а этот Заяц скажет с сожалением:“Зря вы не уехали, милая девушка”…

Лидия объехала вокруг школы еще четыре раза, строго соблюдаядесятиминутный интервал, с каждым разом все больше теряя терпение. Ничего не происходило.Сыпал снег, метель бросалась на стекла, след заносило, и Лидия обновляла его,стараясь зачем-то строго попадать колесо в колесо.

Прошло еще полчаса. Машина совсем выстыла, и Лидия,поколебавшись, потянула к себе шубинское пальто.

— Ничего плохого я не делаю, — сказала она сама себе. Вжелезном нутре машины дыхание застывало в виде белесого облачка и морознойпленкой оседало на стекле. — Я просто накроюсь немножко…

Пальто было длинным и почти невесомым, как все очень дорогиевещи. Подкладка приятно шуршала, и пахло от него изумительно.

Человек, который любит такие запахи, не может бытьпреступником, неожиданно подумала Лидия. Что за ерунда!

Господи, ну что можно делать ночью во дворе загородной школыв метель целый час!

Даже в шубинском пальто было очень холодно, и Лидиязапустила мотор, не дождавшись окончания следующих десяти минут.

Не торопясь и не зажигая фар, она объехала еще круг. Теперьей стало страшно. Здание было таким же молчаливым и темным, и так же унылокачался фонарь над крыльцом, но все вокруг вдруг показалось ей зловещим, какдекорация к фильму ужасов.

Зачем она катается здесь? Ей давно пора быть дома,прихлебывать горячий чай и ждать, когда наберется ванна. И чтобы на ногах былимеховые тапки, а на ней самой байковая пижама и халат до пола. Она дажезаурчала от предвкушения такого рая.

Неожиданный удар в капот показался ей оглушительным икоротким, как смерть. Она выкрутила руль, чувствуя, как скользят ставшиемокрыми ладони, и что есть силы надавила на тормоз. Машину занесло, онанеуклюже, юзом, сползла с дороги и замерла.

Не думая ни о какой конспирации, Лидия трясущейся рукойзажгла фары. Сбоку от расширявшегося снопа света в сугробе сидел какой-точеловек. Судя по тому, что он именно сидел, а не лежал, он был жив. Лидиявыругалась и рывком распахнула правую дверь.

— Эй! — закричала она, перегнувшись через кресло. — Вы живы,черт бы вас побрал?!

Потом она выскочила из машины и бросилась вперед. Человексидел, странно подогнув ноги, и таращил на Лидию перепуганные, бессмысленныеглаза.

— Вы что?! — заорала Лидия, подбегая. — Ослепли?! Или жизньнадоела? Вы зачем под колеса кидаетесь?!

Хорошо, что она ехала так медленно. Если бы скорость былапобольше, не обошлось бы без беды.

— Я не видела машину, — пролепетала жертва ДТП тоненькимголосом. — У вас же фары не горели.

Черт побери, у нее действительно не горели фары! Значит, вовсем виновата она сама! Вернее, этот идиот Шубин, который ее сюда заманил!

— Ушиблись? — спросила Лидия грубо.

— Да нет, — смиренно ответила жертва, — не особенно.