Альберт Эйнштейн. Теория всего - Максим Гуреев

В Германии фильтровали по национальному признаку, в США – по идеологическому.

Итак, с одной стороны, возникла идея расширить полномочия Эйнштейна в проекте, чтобы как-то «оживить» его, но с другой, «либерал» и «пацифист» не внушал доверие ФБР и в первую очередь лично Гуверу.

Джон Эдгар Гувер (1895–1972) – создатель ФБР и его бессменный директор с 1924 по 1972 год. Известен своим ярым антикоммунизмом и резко отрицательным отношением к рок-н-роллу. Член Федеральной масонской ложи № 1. Его любимая фраза: «Индивидуум абсолютно беспомощен перед лицом глобального замысла, который настолько чудовищен, что он не может и не хочет в него поверить».

Таким образом, в результате долгих политических торгов сошлись на кандидатуре Лео Силарда, который и был оставлен на ядерном проекте, хотя спецслужбы по-прежнему относились к нему настороженно, как к креатуре Эйнштейна.

Вполне естественно, что все эти коллизии, которые точнее было бы назвать дрязгами, не проходили для Эйнштейна бесследно.

Вот как в это время описал ученого советский писатель Илья Эренбург:

«Эйнштейну, когда я его увидел, было шестьдесят лет; очень длинные седые волосы старили его, придавали ему что-то от музыканта прошлого века или от отшельника. Был он без пиджака, в свитере, и вечная ручка была засунута за высокий воротник, прямо под подбородком. Записную книжку он вынимал из брючного кармана. Черты лица были острыми, резко обрисованными, а глаза изумительно молодыми, то печальными, то внимательными, сосредоточенными, и вдруг они начинали смеяться задорно, скажу, не страшась слова, по-мальчишески. В первую минуту он показался мне глубоким стариком, но стоило ему заговорить, быстро спуститься в сад, стоило его глазам весело поиздеваться, как это первое впечатление исчезало. Он был молод той молодостью, которую не могут погасить годы, он сам ее выразил брошенной мимоходом фразой: “Живу и недоумеваю, все время хочу понять…”».

Что именно хотел понять великий ученый?

Почему для достижения намеченной цели надо жертвовать всем – семьей, детьми, любовью, дружбой?

Особенно этот вопрос был актуален для Эйнштейна в середине 40-х годов ХХ столетия, когда он встретил свою любовь, может быть, впервые в жизни.

Лео Силард держит в руках газету с заголовком: «Трумэн заявил, что у коммунистов есть атомная бомба».

Маргарита Конёнкова видела их отношения несколько под другим углом, пусть это предположение не будет выглядеть цинично, действовала исключительно согласно регламенту и условиям, в которые она была поставлена профессией.

Сейчас трудно сказать, была ли она влюблена в великого ученого на самом деле, ведь слишком уж непроста и опасна была поставленная ей цель, к которой она шла настойчиво и непреклонно. Вполне возможно, что Эйнштейн чувствовал, что Маргарита не любит его, что играет в любовь. Однако он прощал ей все, потому что знал, что Конёнкова жертвует им ради профессии, ради своей страны, своих идеалов.

Да, в свое время Эйнштейн сделал то же самое по отношению к своим родным и близким ради науки.

Данное письмо многое объясняет в этой печальной истории, участники которой были изначально обречены на расставание.

К концу войны борьба за главенство в ядерном проекте достигла своего предельного накала. Стало окончательно понятно, кто из великих ученых может быть полезен в этой безумной игре, кто нет, кого можно завербовать и переманить (не только деньгами, кстати сказать) на свою сторону, кто не «поведется» ни при каких обстоятельствах.

В частности, выяснилось, что вербовка Роберта Оппенгеймера не представлялась возможной из-за его личных качеств.

Эйнштейн за работой. Фото Лотты Якоби. 1939 г.

Ключевой фигурой в передаче информации по бомбе стал немецкий физик-теоретик Клаус Фукс, который непосредственно работал на Манхэттенском проекте. Будучи убежденным коммунистом, он был уверен, что атомная бомба не может принадлежать только западному миру, что должно быть равновесие и в СССР должны располагать всей информацией по производству ядерного оружия.

В списке «полезных» для дела ученых Эйнштейн отсутствовал.

Из Москвы супругам Конёнковым пришло распоряжение о необходимости немедленно покинуть США.

Последнее дело, в которое Маргарита включила Эйнштейна (что явствует из письма ученого), это его встреча с генеральным консулом СССР в Нью-Йорке Павлом Петровичем Мелкишевым, известного на тот момент под фамилией Михайлов (оперативный псевдоним «Мольер»).

Предположительно разговор шел вокруг принципиальных вопросов создания ядерного оружия, тех вопросов, на которые отказался отвечать Нильс Бор во время встречи с советскими представителями приблизительно в это же время.

Что именно ответил Альберт Эйнштейн генеральному консулу Мелкишеву-Михайлову, нам неизвестно, но сам факт того, что великий ученый, нобелевский лауреат взаимодействовал с НКВД и ГРУ (Главное разведывательное управление) в открытую, говорит о том, что ради любви к женщине, невыполнение задания для которой было чревато серьезными неприятностями, он пошел даже на такой совершенно немыслимый шаг.

А потом Конёнковы уехали в Москву.

Причем отъезд Маргариты Ивановны и Сергея Тимофеевича в СССР курировал все тот же генконсул Михайлов, а пароход для перевоза коллекции скульптора Конёнкова был зафрахтован якобы по личному распоряжению Сталина.

Все произошло очень быстро.