Сумасбродка на выданье - Виолетта Якунина

Выходило, что я все это время проживала под наблюдением этой странной тетки и ее любимой племянницы. Уж не они ли мне засаду учинили? От слепой ярости перехлестнуло горло.

– Ты чего примолкла? – спросил Громов. – План мести разрабатываешь?

– Да так, – промямлила я, – какая у них там квартира?

– Сто три. Все очень просто.

Да, действительно, все было очень просто. Я сослалась на головную боль, поблагодарила Громова за помощь и отключилась. Очень хотелось отправиться к этим стервам и устроить небольшой погром с мордобоем. Но их двое, а я не владела единоборствами, поэтому пришлось отложить разборки на потом. Я уже не сомневалась, что все эти нападки были подстроены этой парочкой. Вот как дамочкам захотелось обзавестись богатым женихом! Ни перед чем не останавливаются!

Чтобы скрасить одиночество и умерить боевой дух, я тяпнула пятьдесят граммов коньячка, закусила лимончиком и принялась причесывать Бегемота, устроившись в кресле перед телевизором. Во-первых, это успокаивает нервную систему, во-вторых, шерсть на задних «штанишках» моего красавца сбилась в колтуны. Кот сопротивлялся, процедура была не самой приятной, но после того, как с колтунами было покончено, он расслабился, и я тоже. Захотелось спать. По всем каналам шла какая-то белиберда, от которой мозги превращались в манную кашу. Я допила остатки коньяка в бокале и решила, что пора обидеться на Мирослава за длительное молчание. Прошло еще полчаса, а он не звонил. Тогда я сказала твердо, что иду спать, ибо утро вечера мудренее.

В кровати я долго ворочалась, устраиваясь поудобнее, но без Сташевского было уже как-то пусто и очень одиноко. Коньяк меня окончательно вышиб из колеи, прорезалась сентиментальность с долей фатализма. Я вздохнула, представила маленького слоника и заставила его прыгать через скакалку. Слоник послушно прыгал, я считала прыжки и сама не поняла, как заснула.

Мне снилась кровь. Море крови, океан крови, затопивший Землю. И лишь несколько людей смогли спастись на самой верхушке самой высокой горы. Помощи ждать было неоткуда, и люди обречено жались друг к дружке, глядя, как черно-красная жижа ползет, подбирается к их ногам. Я была среди них, но жить мне не хотелось, потому что я знала, что Мирик уже погиб, и я его уже никогда не увижу.

Резкий звонок вырвал меня из кошмара. Я села столбиком в кровати с бешено колотящимся сердцем, намеревающимся выскочить у меня из горла. Сглотнула сердце обратно и прижала его рукой. Кто там? Мирик или ночной гость? Впервые этот звонок меня испугал. Позавчера у меня ночевала Ритка, вчера – Мирослав, и мне было начихать на психа за дверью. Сегодня было страшно. Квартира вдруг показалась очень ненадежным убежищем. Дверь – хлипкой, несмотря на замки, окна – просматриваемыми насквозь, несмотря на шторы. Вторичный звонок подбросил меня на кровати, как будто в меня выстрелили из пушки. Мамочки родные, что же это творится, с такой жизнью попаду в психушку, как пить дать!

Испустив тяжкий вздох, я сползла с кровати и пошла в прихожую. Памятуя, что излюбленным приемом убийц является выстрел в глазок, я встала за узенький пенал шкафа и громко спросила: «Кто там?» Голос предательски дрогнул. В ответ прозвучала тишина.

Больше у дверей было делать нечего, я ретировалась в гостиную, забралась в кресло с ногами и прижала прибежавшего ко мне Бегемота. Свет в комнате я зажигать не стала. «Мой кот Бегемот от злых духов спасет, от беды убережет, много счастья принесет», – забормотала я, поглаживая теплое пушистое тельце. Он благодарно заурчал – ему очень льстило сие заклинание. С лестничной площадки не доносились ни звука. Стены у нас были символические, как и во всех домах советской постройки, и обычно в квартиру проникали самые различные звуки, доносившиеся из подъезда. Сейчас царила мертвая тишина, словно звонивший в дверь был бестелесным духом, пришедшим из аида свести меня с ума. И я так напрягала слух, что, когда зазвонил телефон, мне показалось, что взорвалось пространство. Я взвизгнула, разозлилась, схватила трубку и заорала.

– Я убью тебя, слышишь, тварь! Я убью тебя!

– Ксюнчик! Это я, детка! Что с тобой?! – раздался испуганный голос Мирослава.

– Господи, куда ты пропал? – застонала я от облегчения.

Все смешалось в моей голове: и ужас сна, и страх реальности. Мне показалось, что я действительно его потеряла и сейчас нашла вновь.

– Мирик! Где ты? Ты можешь приехать? Мне очень страшно. Меня обкидали камнями, и, если бы не тот мужик, то, может быть, забили бы насмерть…

– Что? Где ты? – всполошился он, забыв, что позвонил на домашний номер. – Какой мужик? Где обкидали? С тобой все в порядке?

– Мирик, – зашептала я, – приезжай, пожалуйста. Они звонят в дверь. Я боюсь.

– Да что же за дурдом такой! Ничего не бойся! Я уже скоро буду. Через пять минут. Слышишь? Я подъеду и позвоню.

После разговора с ним у меня сразу отлегло на душе. Все будет хорошо: сейчас он приедет, и все наладится. Я решила, что ни за что не буду реветь, а то на глазах превращаюсь в какого-то нытика. К счастью, он действительно вскоре приехал. Я отомкнула все замки и кинулась ему на шею. После серии поцелуев, когда я окончательно уверовала в собственную безопасность, я рассказала ему о том, чем закончилась попытка сходить в магазин. Мирослав смачно чертыхнулся и заявил, что пора потрясти как следует этот бабский батальон.

– Тут как раз наши ребята подъехали мне на подмогу, – сказал он, – правда, по другому делу, но и тебе они помогут по моей просьбе.

– Спасибо, – машинально ответила я, – а что у тебя проблемы возникли, раз подмога понадобилась?

– Да нет, так, ерунда. Погибший товарищ должен был передать кое-что моему начальству. Но погиб. Вот теперь надо выяснить, почему погиб и куда делось то, что он должен был передать.

Это было очень туманно и непонятно, но я выпытывать подробности не стала. Если тебя не посвящают, значит, не стоит и приставать. Да и мое дело вызывало гораздо большую заинтересованность. Мирослав заверил, что завтра по звонку приедут его соратники, и они посетят тетушку с племянницей, да доверительно побеседуют. Я сообразила, что во время такой беседы устанавливается полное доверие, и откровенности нет границ, соответственно уже завтра я буду избавлена от нападок этих полоумных. Мне даже хотелось, чтобы труп Жаткина оказался тоже делом их ручонок, чтобы уж раз и навсегда покончить с этой безумной историей. Но больше этой ночью мне не пришлось думать на эту тему. Мирослав обладал удивительной способностью вышибать все мысли из моей головы: умные, глупые, грустные, всякие.

Утро началось великолепно, пусть и слишком рано. Мирослав проснулся в шесть, что, по моим меркам, означало до зари. Но дальше все пошло прекрасно. Примерно так я себе представляла идеальное утро идеальной жизни: завтрак в постели после любовных игр, совместный поход в душ и питие кофе перед телевизором. Но все испортил звонок в дверь. Как всегда.

– У тебя какой-то проходной двор, – заметил ворчливо Мирослав.