Разведка. «Иван» наоборот: взаимодействие спецслужб Москвы и Лондона в 1942—1944 гг. - Сергей Брилёв

Тем не менее из показаний лейтенанта Манеберга следует, что арест Эльзы Ноффке произошёл не только и не столько в результате радиоперехватов: «В тот же период русский агент в Вене раскрыл адрес пожилой пары во Фрайбурге»[476]. Кем был этот «русский агент в Вене»? Очевидно, кем-то из двух участников группы «Содовая», о которых мы говорили выше… «Чайка»? «Конрад»?

У гестаповцев на пожилую пару из Фрайбурга ничего не было[477], но теперь за их жилищем установили наблюдение. Тогда-то и выяснилось, что у этих «безобидных» старичков имелся друг – «бизнесмен из Фрайбурга»[478] (видимо, тот самый Мюллер).

Далее приведём ещё одну цитату из показаний лейтенанта Манеберга: «Однажды [он] попросил их об одолжении. Не могли бы они разместить у себя старую знакомую из Кёльна. Было решено, что знакомая представится как “тётя Эрна из Кёльна”. 6 июня к ним пришла женщина, которой и дали комнату […], давшая хозяевам задаток в тысячу рейхсмарок»[479]. Через час гестаповцы постучали в дверь. Её им открыла «молодая женщина», которая «немедленно положила что-то себе в рот»[480].

От себя добавим: если так, то Эльза Ноффке стала одной из двоих выявленных гестапо «ледорубов», попытавшихся при задержании покончить жизнь самоубийством (другим был голландский пастор-толстовец-коммунист Круйт[481]). Но Эльза лишь проглотила капсулу с цианидом, не раскусив её[482]. Гитлеровцы отвезли её в госпиталь, и ей там прочистили желудок[483]. Начались допросы.

Однако есть и нюансы.

Итак, об аресте Мюллера 6 июня 1943 г. Чичаеву из SOE сообщили 9 августа того же года. Но как в SOE уже тогда могли знать такие подробности, если показания гестаповцев об этом эпизоде относятся лишь к 1944–1947 гг.? Ответ на этот вопрос может быть скрыт в одной существенной детали: по мнению O’Салливана, информацию о том, что «Инге потеряла чемодан», из Швейцарии в Москву радировал Александр Фут[484] (и есть основания полагать, что именно так и было).

Фут, известный также как «Джим», являлся радистом подразделения «Красной капеллы» в Швейцарии, которой руководил тот самый Шандор Радо. Сравним мемуары радиста Фута и резидента Радо. Ведь они оба вспоминали об Эльзе Ноффке!

Шандор Радо писал: «Это было в последних числах февраля 1943 года. [В Германии] ночью приземлились два советских разведчика-парашютиста. […] Инге (Эльза Ноффке) должна была разыскать Ганса во Фрейбурге. […] Операция была тщательно продумана и подготовлена Центром. […] Адресаты Инге […] не вызывали сомнений. Ганс (Генрих Мюллер) доводился родным братом Анне Мюллер из Базеля, с которой держал связь Джим»[485].

«Джим»-Фут свои мемуары опубликовал практически сразу после войны, когда Анна Мюллер ещё была жива. Очевидно, по этой причине, чтобы не подставить Мюллеров, он назвал их Шмидтами. Но остальные детали совпадают. Если какие-то и расходятся, то по мелочам[486].

Фут рассказал, что во второй половине 1941 г. Центр поручил ему связаться «с одной такой Хеленой Шмидт (кличка “Анна”) в Базеле»,[487] которая работала на Москву уже двадцать лет[488]. Фут признавался: он не знал, на какую точно советскую разведывательную сеть «Анна» работала до войны, но подозревал, что на ту, которой руководил резидент-предшественник Радо[489]. Брата «Анны» Фут также помещает во Фрайбург (тоже называя его Гансом). По словам Фута, в конце 1942 г. «Директор» приказал ему проинструктировать «Анну»: той следовало сказать брату, что с ним свяжется советская агент «Инге», а ещё один агент передаст ему для «Инге» радиопередатчик[490].

А вот дальше – противоречия. Радо пишет, что Ноффке должна была связаться с Мюллерами, а потом – с некой «Микки в Мюнхене», которая «благодаря связям в родном городе, сможет устроить Инге на работу в какое-нибудь учреждение. Это давало возможность советской разведчице легализоваться, что было главным на первых порах»[491]. Кто такая Микки? Радо объясняет: «Под этим псевдонимом значилась Агнесса Циммерман, давняя приятельница Александра Фута, то есть Джима. Он познакомился с ней в 1938 году, когда приезжал в Мюнхен по заданию Центра. Перед войной Агнесса навещала несколько раз Фута в Швейцарии. […] Большую роль тут сыграла зародившаяся любовь»[492].

Но согласно мемуарам Фута, в войну ему было совсем не до личной жизни![493] И, уделив истории с «Инге» не один абзац, он, тем не менее, ни о какой Микки и ни о каком Мюнхене не упоминает! Прикрывал возлюбленную? Или им двигало что-то ещё?

Продолжим читать воспоминания Радо: «Все шло, как было задумано. Но в момент приземления Инге потеряла чемодан, в который была вмонтирована рация. Отыскать его ночью она не смогла, а ждать рассвета было рискованно. […] Так Инге осталась без связи с Центром»[494]. Далее Радо рассказывает то, что мы уже знаем: как от Мюллера из германского Фрайбурга ушла весточка к его сестре Анне в швейцарский Базель. Но Радо дополняет свое повествование деталями, которые почему-то выпали из поздних версий и, как мы уже сказали, отсутствуют у Фута: «Прожив несколько дней у Мюллеров, Инге отправилась в Мюнхен к Микки. В первом же письме Микки сообщила Джиму, что ее навестила Инге, но у нее «потерялся весь багаж и она ждет, чтобы ей выслали одежду и обувь»»[495]. Более того, Радо приводит следующую радиограмму из Центра: