Подари мне жизнь - Эдуард Резник

— Спасибо, — сказал ему вдогонку Константин. — Ну что, разбежались?

— А выпить? — возразил Валера.

— А репетиция? — напомнила Мила.

— А вы что — артисты? — спросила Ольга.

— Да вроде того, — вместе отозвались «жердь и колобок».

— Так какой же артист не пьет? Нет таких, не было и не будет, — промолвил Костя. — Наше место — в буфете! Пошли, я знаю тут одно заведение…

— Он все знает! — кивнула в его сторону Ольга. — Только тащить тебя потом домой я не собираюсь.

— Отныне мой дом — тюрьма, — ответил он. — Как же по такому поводу не напиться?

— А вот Махатма Ганди говорил, — произнес Валера, — что умный человек должен пройти три испытания в жизни: семьей, тюрьмой и войной. Я решил следовать его совету.

Костя поразмышлял над его словами, потом изрек:

— Или Махатма Ганди был сам не слишком умным индусом, или ты, Валера, что-то напутал. А как же самое главное больничное заведение — вытрезвитель? Его-то обойти уж никак нельзя! Поэтому не будем терять времени. Нас ждут великие дела, господа мужья и жены! За мной.

И все четверо направились в ресторан.

Солнце клонилось к закату, машины по улицам Москвы продолжали мчаться неведомо куда, а настоящая свадьба все-таки состоялась, причем не одна, а две сразу, и какие! Были цветы, и шампанское, и заказанная в ресторане музыка, нашелся и какой-то приблудный фотограф, заломивший за снимок бешеные деньги, собрались и непонятно откуда «гости» — с соседних столиков, а может быть, вообще с улицы. Откуда они взялись — Костя и Ольга уже не знали. Валера с Милой тоже, поскольку все четверо новобрачных были уже пьяны. Вполне вероятно, что они были пьяны не столько от выпитого вина, сколько от… счастья. Это счастье подкралось к ним незаметно; шло следом по улице, выскользнув из дверей загса, проникло в ресторан, тихо присело к ним за столик. А потом они вдруг увидели его, почувствовали, осознали. По крайней мере, Ольга и Константин. Он так и сказал ей шепотом, сквозь хор кричавших «Го-о-рь-ко-о!»:

— Ты знаешь, милая, а кажется, я ощущаю себя счастливым человеком. Вот что странно.

— И я тоже, — ответила она, выполняя пожелание незваных гостей. Поцеловавшись, Ольга спросила: — А семейным?

— И семейным тоже. Никогда не был семейным человеком, а теперь вдруг на тебе! Стал!

— Ты жалеешь об этом?

— Да нисколько. Подумаешь — семейный! Ведь это же не навсегда?

Ольга отвела взгляд и на секунду ей опять стало грустно.

— Конечно, — сказала она. — Когда сделаем операцию Антошке — разведемся. Я тебе обещаю. А ты уже все деньги потратил? Откуда у тебя столько?

— Увольнительные получил. И еще аванс на новой работе. Я, вообще-то, на лекарства Антошке отложил. Но… тут такое дело, сама понимаешь. Женюсь-то впервые в жизни, можно и шикануть. Да и Валера тратит не меньше моего!

Второй жених в это время как раз швырял на блюдо, которое держала перед ним цыганка, смятые деньги. Откуда появились цыгане — тоже никто не знал. В пляс, казалось, пустился весь ресторан.

— Вот это здорово! Вот это по-нашему! — орал Валера, выделывая какие-то невероятные для своей комплекции кульбиты. Он шел гоголем и рысью, пускался вприсядку и на руках, выполнял сальто и чуть ли не зависал в воздухе…

— Молодец какой! — похвалила его Ольга.

Мила ответила:

— Да, сборы делает. И еще какие! Вы не глядите, что он толстый, а я — долговязая. У нас роли такие, нам другими-то и быть нельзя.

Ольга посмотрела на Костю:

— А у нас — какие с тобой роли? В этой жизни?

— Не знаю, — пожал тот плечами. — Я пока что не определился. Впрочем, роль будущего врача — это конечно. А сейчас — мужа. А потом? Один Господь ведает.

— А мне, очевидно, выпадает роль матери-одиночки, — усмехнувшись, произнесла Ольга. — Как и всем женщинам в нашем роду. Это судьба. Пошли танцевать! Я тоже хочу веселиться!

Вечер в ресторане продолжался. Бравурная музыка сменилась легкой и медленной, закуска и вино на столе пополнялись расторопными официантами, Валера целовался с Милой, встав на стул, Костя и Ольга кружились и плыли в тихом вальсе. Они нежно и бережно обнимали друг друга и молчали.

— А я уже совсем пьяная, — сказала вдруг она.

— Это не страшно, — отозвался он. — Хочешь, я отвезу тебя домой на лошади?

— Где ты ее возьмешь? Конечно, хочу.

— Это мои заботы.

Потом он все же признался:

— Тут рядом конно-спортивный комплекс. У меня там знакомый конюх.

— Всюду у тебя свои люди. Тогда уйдем незаметно. Прямо сейчас.

— А как же Валера с Милой? Даже не попрощаемся?

— Они очень славные, — ответила Ольга. — Но пусть этот вечер и для них, и для нас останется единственным, когда мы виделись друг с другом. Когда были друг у друга свидетелями на свадьбах. Будем вспоминать и радоваться, что где-то на земле есть люди — такие близкие и… далекие. Были в нашей жизни всего один раз и исчезли навсегда.

— Что ж, — подумав, согласился Костя. — Пусть так и будет. А если земля действительно круглая, как уверял любитель пиротехники Джордано Бруно, но чему я лично не верю, то мы с нашими свидетелями еще непременно где-нибудь да встретимся.

Ольга и Костя, прячась за танцующими парами, незаметно покинули зал ресторана. Они побежали по улице, держась за руки. Вечерняя прохлада освежала лица, веселилась в небе круглая глупая луна, шарахались от счастливой пары редкие прохожие, а с крыш домов вслед им мяукали кошки.

— А помнишь… — начал было Костя, охваченный вдруг воспоминаниями, но Ольга остановилась, прижав свою ладонь к его губам.

— Не надо о прошлом, — попросила она. — Оно было не слишком радостным. Я хочу жить сейчас.

— Хорошо, — кивнул он и подхватил ее неожиданно на руки. — Я тебя понесу. Сначала я, потом лошадь.

— Лучше только ты, — сказала она. — А почему ты не веришь, что земля круглая?

— Ну как же, — улыбнулся он. — Иначе бы я не устоял с такой бесценной ношей на руках…

Две лошади гарцевали по переулку в ночной Москве. На одной из лих лихо сидел Константин, часто вырываясь вперед, другую попридерживал за узду инструктор, шагая рядом; здесь наездницей была Ольга. Она не могла скрыть своего восторга и часто смеялась. На лошадь она вообще села впервые в жизни. А Костя когда-то занимался конным спортом. Если бы ему сейчас еще те юношеские усы, гусарский ментик да шашку сбоку… И можно в бой. Он резвился вместе со своей лошадкой, налетая на фонарный столб, как на французского гренадера, пускал скакуна то галопом, то рысью. Инструктор давал Ольге советы.