Жена наверху - Рейчел Хокинс

Теперь он стоит, прислонившись к двери, и наблюдает за мной.

– Хорошо прошел день? – интересуюсь я, но Эдди отвечает вопросом на вопрос.

– Зачем ты сегодня встречалась с Триппом Ингрэмом?

Удивленная, я приподнимаюсь, вода плещется. Мне чертовски нравится эта ванна – такая глубокая и длинная, что в ней при желании можно вытянуться в полный рост, – но сейчас мне хочется скорее выбраться из нее, прикрыть наготу, стать менее уязвимой. Обычно наша разница в телосложении меня заводит; Эдди стройный, но мускулистый – у него настоящая мускулатура, развитая от физического труда, а не просто от посещения спортзала, и рядом с ним я чувствую себя более маленькой и хрупкой, чем есть на самом деле. Но сейчас впервые мне приходит в голову, с какой легкостью он может причинить мне боль. Одолеть меня.

– Как ты узнал об этом? – спрашиваю я и сразу понимаю, что это неправильный ответ.

Эдди не хмурится, но он снова напускает на себя эту притворную небрежность, как будто разговор на самом деле не так уж важен для него, хотя все его тело практически вибрирует от напряжения.

– Не пойми меня неправильно, но мы живем в маленьком городке, и, поверь, люди умирали от желания сообщить мне, что видели тебя с ним. Кстати, спасибо за это. Я от души повеселился, читая сообщения.

Разозлившись, я встаю и тянусь за полотенцем, висящим рядом с ванной.

– Ты действительно думаешь, что я питаю какие-то чувства к Триппу Ингрэму?

Вздохнув, Эдди отворачивается.

– Нет, – признает он, – но ты не должна забывать о том, как это выглядит со стороны. Особенно сейчас.

Он возвращается в спальню, а я провожаю его взглядом, оставаясь на месте, голая, с полотенцем в руках, вода капает с меня на мраморный пол. Я потратила столько сил, чтобы предстать в определенном образе перед Эдди, перед всеми остальными, правда, но сейчас все рушится.

– Как это выглядит со стороны? – переспрашиваю я, следуя за Эдди в спальню и заворачиваясь в полотенце. – Нет, Эдди, я не думала о том, как это выглядит со стороны.

– Ну естественно, не думала. Дай угадаю, ты также не подумала о том, как будет выглядеть со стороны моя невеста, которая передает пачки денег парню, с которым раньше жила.

Я леденею с прижатым к груди полотенцем, мой желудок сжимается. Я слишком напугана, чтобы даже попытаться солгать.

– Что?!

Эдди смотрит на меня с выражением, которого я никогда раньше не видела.

– Ты думала, я не знаю, Джейн? Тебе никогда не приходило в голову обратиться ко мне?

Откуда, откуда, черт возьми, он узнал? В тот первый раз я отдала Джону собственные сбережения. Во второй – да, деньги принадлежали Эдди, но я была осторожна. Очень осторожна.

– Он и мне звонил, – сообщает Эдди, уперев руки в бока и наклонив голову. – Нес какую-то чушь о людях из Феникса, которые ищут тебя.

Этого не может быть, ему нельзя этого знать. Я задыхаюсь.

– Он сказал тебе почему? – глухо спрашиваю я; Эдди вновь сурово смотрит на меня.

– Я не спрашивал. Я послал его к черту, как и тебе следовало поступить сразу же, как ты ответила на его звонок.

Эдди подходит ближе, так близко, что я практически чувствую исходящее от него тепло. Я прикована к месту, даже не завернувшись в полотенце – просто держу его перед собой и дрожу, но не только от холода.

– Вот так надо делать, когда тебе угрожают, Джейн. Когда тебя пытаются поиметь. Не иди на поводу, не давай им того, чего они хотят, пусть знают, что ты здесь главная, ты диктуешь правила.

Эдди берет меня за плечи, и впервые с начала нашего знакомства я каменею от его прикосновения. Он чувствует это и огорченно поджимает губы, но не отпускает меня.

– Мне плевать, почему кто-то из Феникса пытается тебя найти. Меня волнует лишь то, что ты не доверяешь мне настолько, чтобы рассказать все, как только Джон начал морочить тебе голову.

Я не нахожусь с ответом, поэтому просто стою и смотрю себе под ноги, желая, чтобы Эдди отпустил меня и ушел. Наконец он со вздохом опускает руки.

– Знаешь что? – Он делает шаг назад и извлекает из кармана листок бумаги, который протягивает мне. – Вот.

Моя кожа влажная, так что чернила слегка расплываются, но я вижу, что на бумаге написан номер телефона с кодом города Феникс.

– Это номер того, кто звонил Джону.

Вздрогнув, я в недоумении смотрю на листок.

– Он дал это тебе?

– Дело в том, Джейн, что этот номер лежал у меня в бумажнике в течение последнего месяца, – уклончиво говорит Эдди. – Я получил его еще до того, как попросил тебя выйти за меня замуж. И я никогда не звонил по нему. Ни разу. Знаешь почему?

Я качаю головой, хотя знаю, что он собирается сказать.

– Потому что я доверяю тебе, Джейни.

Повернувшись, Эдди подходит к двери спальни, а затем останавливается и смотрит на меня.

– Было бы неплохо получить то же самое в ответ.

С этими словами он уходит, а я опускаюсь на край ванны, мои колени дрожат. Меня бьет дрожь, но не из-за номера, который я держу в руке, не потому, что Эдди давно хранил его у себя и в любой момент мог позвонить и узнать… все. Мне не по себе из-за того, что он сказал. С каким видом он это говорил.

Вот так надо делать, когда тебе угрожают, Джейн.

Его ледяной взгляд и ровный голос. Я смотрела ему в глаза и совсем не узнавала.

Голоса тех женщин из кофейни вновь звучат в моей голове: «Это был муж, так всегда бывает». Впервые я искренне верю, что они могут быть правы.

Но Трипп, сидящий напротив меня за обедом, не мог этого сделать. Он был слегка пьян, агрессивно настроен. А еще он неуклюжий и рассеянный.

Он совсем не такой, как Эдди.

– 23 —

– Девчуля, клянусь, ты похудела еще сильнее!

С этими словами Эмили улыбается мне, а я расцениваю это как комплимент, но с трудом могу заставить себя вернуть улыбку. Мы стоим на открытом дворе Первой методистской церкви в окружении толпы людей, и я остро ощущаю, насколько жарким выдался вечер – даже несмотря на то, что солнце садится, – а также то, насколько я ошиблась с выбором наряда.

В свою защиту могу сказать, что понятия не имела, что, черт возьми, полагается надевать на анонимный аукцион[19], устроенный в церкви в среду вечером, и черный цвет казался безошибочным решением – утонченно, респектабельно. Но все остальные женщины пришли в ярких нарядах, украшенных цветочным рисунком и все в таком духе, и я чувствую себя вороной, затерявшейся в стае фламинго.