Жестокий принц - Холли Блэк

Я просыпаюсь в доме Локка, на кровати, укрытой гобеленами. Во рту — вкус кислой сливы, губы распухли от поцелуев. Локк рядом, на кровати, в той же, что был на вечеринке, одежде. Глаза закрыты. Начинаю вставать, но замираю и, воспользовавшись моментом, рассматриваю его повнимательнее: заостренные уши, лисий мех волос, мягкий контур рта, длинные, раскинутые во сне конечности. Голова покоится на спрятавшемся под манжетой запястье.

Ночь возвращается потоком воспоминаний. Танцы и беготня по лабиринту. В какой-то момент я упала в грязь и рассмеялась, что совершенно мне несвойственно. Смотрю на бальное платье, в котором уснула, и верно, вижу на нем пятна от травы.

«Хотя я и не был бы первым, кто пачкает ее платье».

Принц Кардан наблюдал за мной всю ночь, как кружащая неустанно акула, выбирающая подходящий для атаки момент. Далее сейчас мне не составляет труда вызвать из памяти вылеженную черноту его глаз. И если я смеялась громче, чем обычно, то лишь ради того, чтобы позлить принца. И если я улыбалась шире и целовала Локка дольше, то это тот обман, осудить который не могут даже фейри.

И однако вот сейчас ночь кажется долгим и невозможным сном.

Спальня Локка в полнейшем беспорядке — на диванах и полу валяются книги и одежды. Бреду к двери и дальше по пустому коридору. Добираюсь до пыльной комнаты его матери, снимаю ее платье и надеваю свой вчерашний наряд. Потом опускаю руку в карман, за ножом, и достаю вместе с ним золотой желудь. Машинально засовываю и одно, и другое в тунику. Хочу оставить что-то на память об этой ночи, если ничего подобного ей больше не случится. Локк сказал, что я могу взять что угодно, вот я и беру золотой желудь.

Выйдя из спальни, прохожу мимо длинного обеденного стола. За ним сидит Никасия, чистит ножичком яблоко.

— У тебя волосы — дебри, — говорит она, отправляя в рот кусочек.

Гляжу в серебряное зеркало на стене — там мое искаженное и размытое отражение. В любом случае она права — голова в окружении неаккуратного ореола. Начинаю расплетать косу, пользуясь вместо расчески пальцами.

— Локк спит, — сообщаю ей, полагая, что она хочет его увидеть. Но ожидаемое ощущение превосходства — как-никак из его комнаты вышла я — почему-то не приходит. Есть только чувство паники, и я не знаю, что с этим делать. Не знаю, как, проснувшись в доме парня, вести себя с той, у кого были с ним отношения. При этом то обстоятельство, что она, возможно, желает моей смерти, воспринимается, как ни странно, как нечто вполне нормальное.

— Моя мать и его брат думали, что мы поженимся, — сообщает Никасия с таким видом, словно говорит в пустоту, а меня здесь и вовсе нет. — Считалось, что это будет полезный альянс.

— С Локком? — растерянно спрашиваю я.

Она смотрит на меня раздраженно, словно я своим вопросом отвлекла ее.

— С Карданом. Он все портит. Ему так нравится. Все портить.

Конечно, Кардану нравится все портить. Неужели она лишь сейчас это поняла. И, по-моему, в этом отношении они очень даже похожи.

Я оставляю ее с яблоком и воспоминаниями и иду в направлении дворца. Прорвавшись через деревья, холодный ветер разметает волосы и приносит запах сосен. В небе кричат чайки. Хорошо, что сегодня лекция и есть повод не идти домой и не выслушивать упреки Орианы.

Лекция в башне, в том месте, которое нравится мне менее других. Поднимаюсь по ступенькам, усаживаюсь. Я опоздала, но все же нахожу свободный уголок на одной из задних скамеек. Тарин сидит на противоположной стороне. Смотрит на меня и поднимает брови. Рядом с ней Кардан в зеленом, расшитом золотой нитью бархате. Сидит, раскинувшись, и длинные пальцы беспокойно постукивают по деревянной скамье.

Гляжу на него и тоже проникаюсь беспокойством.

Хорошо, что хотя бы Валериан так и не появился. Надеяться на то, что он вообще больше не вернется, не приходится, но по крайней мере у меня есть сегодня.

Новый наставник, рыцарша по имени Дулкамара, рассказывает о правилах наследования, возможно, имея в виду приближающуюся коронацию.

Коронацию, которая знаменует и мое восхождение к власти. Как только принц Дайн станет Верховным Королем, его шпионы обживут темные закоулки Эльфхейма, и только сам Дайн будет нам управой.

— В некоторых нижних дворах троном может завладеть убийца короля и королевы, — говорит Дулкамара и добавляет, что сама она принадлежит ко Двору термитов, который пока еще не встал под знамя Элдреда.

Доспехов на ней нет, но держится она так, словно носить их ей доводилось.

— Именно поэтому Королева Мэб договорилась со свободными фейри изготовить корону, которую носит сейчас Король Элдред и которая может переходить только ее потомкам. Завладеть ею силой весьма мудрено. — Тут она свирепо ухмыляется.

Если бы Кардан попытался прервать ее урок, она посмотрела бы на него так, будто готова сожрать его заживо и расколоть кости, чтобы добраться до костного мозга.

Детишки джентри поглядывают на Дулкамару с опаской. По слухам, лорд Ройбен, ее король, намерен присягнуть новому Верховному Королю и перейти на его сторону со всем своим большим двором, многие годы отвлекавшим силы Мадока. Решение Ройбена присоединиться к Высокому двору Эльфхейма воспринимается как крупный дипломатический успех, достигнутый путем переговоров, которые, вопреки желаниям Мадока, вел принц Дайн. Думаю, Дулкамара прибыла сюда из-за коронации.

Один из наших младших, Ларкспур, подает голос с места.

— А как быть, если в роду Зеленого вереска не будет детей?

— Как только наследников останется меньше двух, — тут Дулкамара мягко улыбается — один, чтобы носить корону, другой, чтобы возложить на голову правителя, — власть Верховной Короны рухнет. И весь Эльфхейм освободится от принесенных клятв. Что потом? А кто же знает? Может быть, новый правитель изготовит новую корону. Может быть, вы снова станете воевать с меньшими дворами. Может быть, встанете под наши знамена на юго-западе. — Улыбка показывает, какой из перечисленных вариантов предпочла бы она сама.

Я поднимаю руку, и Дулкамара кивает.

— Что, если кто-то пытается захватить корону?

Кардан бросает взгляд в мою сторону. Хочу ответить ему тем же, но перед глазами стоит вчерашняя картина: принц на одеяле и девушки вокруг. К щекам снова приливает кровь, и я опускаю глаза.

— Интересный вопрос. Согласно легенде, сама корона не позволит возложить ее на голову того, кто не является наследником Мэб, но, как известно, сама эта династия весьма плодовита. Так что, если парочка потомков попытается забрать корону, у них вполне может получиться. Но самая опасная часть предприятия заключена вот в чем: корона проклята, и убийство того, кто ее носит, влечет смерть убийцы.

Я думаю о записке в доме Балекина, о ядовитых грибах, о последствиях убийства.

После лекции осторожно спускаюсь по ступенькам, помня, как неслась по ним после того, как ранила Валериана. В какой-то момент глаза застилает пелена, голова начинает кружиться, но, к счастью, все быстро проходит. Тарин идет следом, а когда мы выходим из башни, чуть ли не тащит меня в лес.