В плену страстей - Ферн Майклз

Сначала Рэн увидела сапоги Калеба и поняла, что ей предстоит пройти мимо него. Пониже наклонив голову, Рэн прошмыгнула рядом с ним, и, судя по всему, Кэл не узнал ее; да и вряд ли он вообще вглядывался в лица своих странных пассажиров. Они были для него сродни скотине, животным. Человеческие существа не пересекают океан в трюме корабля. Люди живут в домах, едят полноценную пищу и спят на удобных кроватях. Многие ли из этих безумцев выживут за время плавания? Те, что постарше, с бледной кожей и хрупкими костями, едва ли дотянут до земли. В сыром трюме, где мало свежего воздуха, они начнут кашлять, и море проглотит их мертвые тела прежде, чем закончится путешествие. Об этом Рэн рассказывал Риган, а ему она верила. Рэн подумала: рассказал ли Калеб этим людям то же самое перед тем, как согласился на этот рейс? Вряд ли. Почему его должно это волновать? Мужчины все одинаковы. Если они не могут взять то, что хотят, с помощью обаяния, то берут силой. Но Рэн теперь им не уступит ни под воздействием очарования, ни силы. Если ее станут обольщать, она ответит тем же, а против силы употребит силу.

Кто-то грубо пнул девушку багром в бок.

– Давай быстрее! Ты задерживаешь очередь, – приказал резкий голос.

С губ Рэн уже был готов сорваться гневный ответ, но она промолчала. Сейчас не время. Она подняла глаза, чтобы посмотреть, кто толкнул ее. Удовлетворенная тем, что запомнила лицо мужчины, Рэн ускорила шаг и спустилась по лестнице в темный трюм.

«Морская Сирена» была готова к отплытию, и Калеб приказал поднять якорь. Он бросил критический взгляд на луну, оценил сильный ветер, раскачивающий судно. Погода была отличной для плавания, даже лучше, чем он ожидал. Корабль покинул причал и вошел в воды Темзы, но Калеб не ощутил привычного для такого момента волнения. Шесть недель в обществе этого сброда – религиозных фанатиков! В глазах капитана все они выглядели мрачными пингвинами, в головах которых – только обращение на путь истинный, проповеди и молитвы.

Особенно выделялся Баском Стоунхам – с горящими глазами, самодовольными нудными проповедями и бредовыми идеями.

– Избавь меня, Господи, от его ежедневных посланий от твоего имени, – пробормотал себе под нос Калеб.

«А занимаются ли пуритане чем-нибудь еще, кроме молитв?» – подумал он. Перед глазами промелькнул образ Сары, одетой во все черное. Калеб повернул штурвал. Сара не казалась такой уж покорной, а все поучения брата явно пролетали мимо ее ушей. Калеб представил Сару без одежды и решил, что она довольно привлекательная женщина. Плавание будет долгим, и нужно как-то скоротать время… Пусть Фаррингтон страдает от проповедей Стоунхама-младшего. Таким образом, Баском будет и занят, и одновременно принесет какую-то пользу старому распутнику. В конце концов, Обри это не помешает: настало время постараться спасти бессмертную душу этого скряги.

Корабль шел, подгоняемый сильным ветром, а Калеб, как всегда в момент отплытия «Сирены», позволил себе помечтать. Он надеялся, что, когда Сирена с Риганом найдут Рэн, они благополучно вернутся на Яву к своим обожаемым сыновьям. А Рэн, где она сейчас? Калеб поджал губы, будто снова почувствовал боль в нижней части живота. Где бы она ни была, Калеб знал, что девушка в беде. Неприятности преследовали ее повсюду. Суровое лицо капитана немного смягчилось при воспоминании, какой теплой и приятной была Рэн в его объятиях, как пылко ответила на его поцелуй, обещающий кое-что большее. Милая целомудренная Рэн… «Злючка» подходит ей больше. Он опять нахмурился, вспомнив, как корчился от боли на лужайке, а пах горел огнем. Калеб внезапно рассмеялся. Перед ним всплыло лицо Сары, когда она спрашивала, не случаются ли с ним припадки. Он покажет ей, какие с ним бывают «припадки», еще до окончания плавания! Но куда же исчезла Рэн? Неужели убежала с этим фатом Уэзерли? Она не настолько глупа, чтобы выйти за него замуж. Если только всем назло. Она многому научилась у Сирены. У Рэн сильная воля, неуправляемый темперамент и острый язычок. Да, Сирена преподала ей хорошие уроки. Калеб чувствовал, что дорожки их снова пересекутся, но, когда это произойдет, Рэн уже не будет несмышленой школьницей.

Обри Фаррингтон, великолепный в своей, как он говорил, «морской» одежде, нетвердым шагом вошел в рулевую рубку; лицо его было бледным, а руки дрожали. Калеб мельком взглянул на партнера и сразу указал на перила. Пока он слушал, как рвало Фаррингтона, его самого чуть не стошнило на палубу.

– Не ешь сегодня, Обри, – усмехнувшись, посоветовал Калеб. – Поделом тебе! Бог наказывает тебя за недоверие ко мне. Ты можешь страдать этой мерзкой болезнью до конца путешествия. Поищи Баскома Стоунхама и попроси его помолиться, чтобы тебе стало легче.

– Негодяй, – прошипел Фаррингтон, в очередной раз перегибаясь через перила. – Пропали мой завтрак, обед и ужин! У меня уже ничего не осталось в желудке.

– Это твое наказание, – продолжал издеваться Калеб. – Если ты станешь беспомощным и не сможешь двигаться, что прикажешь делать с твоим телом? Скажи-ка мне лучше сейчас, куда ты запрятал свою добычу.

– Я не собираюсь умирать, можешь не беспокоиться, безжалостный нахал. Тебе доставляют удовольствие мои страдания, да? – слабым голосом пролепетал Обри, испытывая новый приступ тошноты.

– Спускайся к себе и ложись. Скоро у тебя закружится голова, тогда ты можешь упасть и разбиться. Я не намерен вправлять чьи-то кости во время плавания, а твои такие старые, что вряд ли уже срастутся. Труха. Так что у тебя никакой надежды, Обри.

Картежник был слишком слаб, чтобы отвечать на оскорбления, поэтому с радостью ухватился за руку моряка по имени Питер, который помог ему добраться до каюты. Обри едва успел доползти до своей жесткой койки, как вновь ощутил тошноту.

Пуритане устроились в трюме, темноту которого рассеивал желтый свет трех чадящих ламп. Рэн огляделась по сторонам, пытаясь отыскать Сару. Светловолосая девушка, с несчастным выражением лица, сидела рядом со своей матерью. Похоже, миссис Стоунхам молилась. Рэн осторожно пробралась в темный угол и села, подтянув колени к подбородку. Она склонила голову и моментально уснула.

Рэн показалось, что прошло всего лишь несколько минут, когда ее разбудили грубым пинком.

– Просыпайся, сестра, сейчас будем молиться.

Рэн непонимающе заморгала. Ей показалось, что она видит перед собой дьявола. Девушка проглотила подступивший к горлу ком, опустилась на колени и вместе с остальными склонила голову. Через час она уже едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться над творящим молитву человеком, глаза которого пылали адским огнем. Рэн решила, что с нее довольно, да и колени разболелись, подняла голову и пристально взглянула на проповедника.

Баском Стоунхам заметил это и проговорил:

– Опусти глаза, сестра, пока я помолюсь за твою душу. Никогда не смотри на меня, когда я читаю молитву, потому что я посланник Божий. Ты же лишь несчастная грешница и не имеешь права глядеть на меня, когда я произношу Слово Божие. Грешница! – заорал он. – Все вы грешники, а я послан спасти ваши души! И я спасу их! А сейчас молись вместе со мной и проси о прощении. Сестра, я не буду больше повторять, чтобы ты опустила глаза. Если ты ослушаешься, то в конце дня будешь наказана.