Новая Ты - Кэролайн Кепнес

Однако Барри смотрит в «Айпэд» без энтузиазма и в конце говорит лишь: «Прикольно».

Меня разрывает от негодования. В прошлой жизни, в Нью-Йорке я, помнится, был «особенным, ярким». А теперь в Малибу, если верить этому старому похотливому козлу, штампующему затертые, сопливые романтические комедии, я стал «прикольным»!

Вот урод!.. Отворачивается от экрана и больше ни слова не говорит про мой фильм. Потом стряхивает пепел с сигары и предлагает закурить Рею, Майло и Форти, а мне – нет!

Форти обиженно выковыривает из зубов мятные листья и приглаживает волосы. Ему тоже не понравилась реакция Барри.

– А еще у меня есть идея… – начинает он.

Тут Барри говорит, что ему нужно в туалет, Майло – что пора нанести крем от солнца, Лав – что мама просила помочь.

Мы опять остаемся вдвоем.

– Прикольно, мать твою! – говорю я.

– Точно, старина.

Форти, улыбаясь, принимается рассказывать мне о сценарии, над которым сейчас работает. Мне хочется верить в нас – хочется верить в прекрасное будущее… Но идея Форти просто ужасная. Совершенно идиотская. Абсолютно безнадежная. Лав права: никаких перспектив.

Сценарий называется «Третий двойняшка».

– Это не про нас с сестрой, – уточняет он, – а про двоих парней-близнецов, которые настолько похожи, что мать даже сделала им в детстве татуировки на руках, чтобы хоть как-то различать.

Я еле сдерживаюсь. Затея обречена на провал. Форти вообще не умеет рассказывать истории: сначала объясняет, что братья живут в Лос-Анджелесе, они молоды и отчаянны, потом принимается описывать сцену на темной улице в Нью-Йорке.

– И тут – ба-бах! – кричит он, – появляется название – «Третий двойняшка».

Боже милостивый, это только начало. Я попал!.. Лав с Майло, смеясь, направляются к теннисному корту.

– Ты, наверное, имел в виду «тройняшка»? – поправляю я его. – Троих двойняшек не бывает.

– Нет, – Форти мотает головой, – именно «двойняшка», иначе пропадет интрига.

Он снова приглаживает волосы и рассказывает дальше: действие переносится в Вегас, и разбитной «Мальчишник» эволюционирует в скорсезовское «Казино».

– Улавливаешь, старина?

Неудивительно, что при всех знакомствах Форти до сих пор не продал ни одного сценария. Я заглядываю в его записи на «Айфоне». Творческий беспорядок – не обязательно признак гениальности. Иногда это просто беспорядок.

– Вегас? – не выдерживаю я. – Кто-то женится?

Он вскакивает:

– Как?! Ты догадался? Это телепатия! Интуиция!

Орет так, что за километр слышно, и тут же оборачивается, чтобы проверить, смотрит ли Барри Штейн. Тот, конечно, не смотрит. На корте Лав протягивает Майло свою бутылку с водой. Форти продолжает, и в рассказе наконец появляется «третий двойняшка»: он нападает в пустыне на второго двойняшку, который едет в Вегас спасать первого двойняшку… Потом они все вместе едут обратно. А где ключевая сцена?

– Джо, ты только представь, – заливается Форти, – третий двойняшка…

Тройняшка, мать твою, ТРОЙНЯШКА!!!

– …ныряет в бассейн, камера разворачивается вверх, и мы видим вместе с ним небо в огнях – веселая вечеринка, смех, музыка из кассетника…

– Я думал, фильм про наше время.

– Частично! – Форти даже бровью не ведет. – Еще там будут врезки из будущего. И из семидесятых. Это нелинейное повествование, понимаешь?

Лав шепчет что-то Майло на ухо.

– Из бассейна третий двойняшка выходит перерожденным. И дальше начинается страшное. Ты готов?

Дотти звонит в колокольчик. Лав машет мне и, не ожидая меня, заходит в дом вместе с Майло. Я говорю Форти, что нам тоже пора.

– Чувак, – вздыхает он, – меня вырезали.

– Из эпизода?

– Да, родителям я не стал говорить… Мама позвала гостей. Все обрадовались. Ну, подумаешь, посмотрят сериал, решат, что не заметили меня, и продолжат веселиться. Я сходил на прослушивание… Даже хорошо, что не попал. Один мой агент предупреждал: если хочешь стать сценаристом, в кино лучше не играть.

Дотти снова звонит в колокольчик, и Форти обещает ей, что мы отлучимся всего на пару минут – в аптеку. Она предлагает послать помощника, однако Форти отказывается – мол, лекарство новое.

– Только быстро, мальчики, – вздыхает Дотти.

Мы спешим на парковку, беспорядочно заставленную дорогущими машинами. Форти говорит «Эни, бени, рики, таки» и выбирает «Мазерати Спайдер».

– Куда мы едем? – интересуюсь я.

Он заводит двигатель.

– В Мексику, старина. В Мек-си-ку!

И давит на газ.

Конечно, ни в какую Мексику мы не поехали, а просто сбежали из рая, где подают изысканные канапе, свежайшие рыбные тако и кайпиринью, в вонючий «Тако белл».

Я с тоской смотрю на придорожную забегаловку и представляю, как в «Аллеях» все рассаживаются перед экраном в прохладном кинозале. Надеюсь, Лав не на коленях у Майло. И почему на дороге у меня вечно оказывается какой-нибудь богатый урод типа Бенджи, Хендерсона или этого белобрысого ублюдка? Я загуглил его – ничего хорошего: награды за сценарное мастерство, публикации в «Вэнити фэр», статус завидного жениха в модных журналах. Меня трясет от мысли, что Майло преуспел в Голливуде и все ему завидуют.

Когда мы паркуемся, от Лав приходит сообщение:

«Уже возвращаетесь?»

Зачитываю его вслух Форти.

– Скажи, что мы застряли в пробке, – отмахивается он.

Я смотрю на пустую дорогу.

– Ты серьезно?

– Ну, скажи, что я говнюк. Она поймет.

– Форти, давай ты лучше сам ей ответишь.

– Я за рулем, – отнекивается он и глушит мотор. – Говорю тебе, напиши, что я говнюк. И всё!

Пишу. Лав отвечает: «Ясно. Я вас прикрою».

Вылезаем из машины и топаем в «Тако белл». Садимся за свободный столик, и Форти принимается рассказывать о своем втором сценарии под названием «Хаос».

– Он даже попал в «Черный-черный список», еще более секретный, чем просто «Черный список».

– Что за «Черный список»?

– Туда входят самые интересные неснятые сценарии Голливуда. А «Черный-черный список» еще круче! Его отбирают десять продюсеров. И «Хаос» в него попал!

– Класс.

Похоже, учителя в Лос-Анджелесе вообще не прививают детям скромность.

– Он про похищение человека.

– Да? – оживляюсь я. – У меня есть похожий рассказ.

– Не шутишь? – спрашивает Форти с такой надеждой, что мне его даже жалко.