Авантюристка - Кэрол Нелсон Дуглас

Подруга водрузила невероятное сооружение из фетра на мою уныло-каштановую голову. Бледно-голубое страусовое перо заколыхалось в такт локонам, окаймлявшим мое лицо.

Платье, сшитое из коричневого шелкового поплина, украшали широкие синие отвороты атласной юбки и рукава из коричневого тисненого бархата с богатым узором. Шею обвивал плиссированный голубой палантин из кантонского шелка, спускавшийся волнами на лиф, чей крой то тут то там подчеркивали голубые атласные банты.

Ирен подвела меня к большому зеркалу и еще раз окинула придирчивым взглядом:

– Нравится?

Я уставилась на отражение, откровенно на меня непохожее, затем перевела взгляд на Ирен и засмеялась.

– Нет? Вот неблагодарная!

– На твою сестру я совсем не похожа. Зато на тебя – как две капли воды: на тебя в роли прачки! Пытаясь изобразить из меня конфетку, ты получила кусок… Прости, я не стану вдаваться в подробности.

– Можешь не продолжать. Знаю я эту поговорку.

Ирен окинула неодобрительным взглядом свое отражение. Подруга бросила все силы на то, чтобы сделать мне прическу, и даже не заметила, что ее собственные волосы в страшном беспорядке. Лицо у нее было слишком бледным, брови растрепаны, а вид растерянный.

– До встречи с Годфри осталось менее получаса, – осторожно напомнила я. Затем дошла до середины комнаты и медленно обернулась. – Я-то вполне готова.

– Дай мне пару минут.

С этими словами Ирен села за туалетный столик и в считанные мгновения сотворила со своими волосами то же волшебство, на которое у нее только что ушел целый час.

Примадонна решительно отказывалась нанимать личную служанку, ведь благодаря богатому опыту работы с театральным гримом и париками, она научилась самостоятельно справляться с туалетом. Руки ее двигались с точностью фокусника, без промедления выбирая нужную пудру или румяна.

Наклонив голову, Ирен расчесала волосы щеткой из натуральной щетины и наскоро собрала их над головой. Ей даже не понадобилась хна, чтобы вернуть роскошным прядям прежний блеск. Подруга поднялась и сбросила домашнее платье. Я помогла ей надеть парадный атласный наряд, расшитый розовым кружевом.

Окончив туалет, мы вновь встали перед зеркалом. Теперь наш вид не вызывал у меня смеха, ведь красоте моей подруги вновь не было равных.

– Выглядишь изумительно, – похвалила подруга, обнимая меня. – Как жаль, что ты далека от женских слабостей.

– Как жаль, что женские слабости отнимают столько времени! Природа наградила тебя чудесной внешностью, а потому тебе ничего не стоит в считанные минуты сделать себя еще прелестнее. Мою же красоту приходится выстраивать по кирпичику – слишком уж скуден фундамент.

– Вздор! Все зависит от того, есть ли у тебя стимул. Вот найдем тебе статного красавца, и поверь, ты бросишь все силы, чтобы покорить его сердце.

– Ты была красивой и до того, как встретила Годфри.

– Ты тоже не лишена достоинств, как внешних, так и внутренних. И к тем, и к другим следует относиться с должным вниманием.

Ирен протянула мне синий шелковый зонтик, украшенный легкомысленными бантиками. Я тотчас отпрянула:

– Ну уж нет! Довольно с меня парасолек!

– Перестань! Укусит он тебя, что ли? И к тому же в Монте столько элегантных экземпляров! Не позволим же мы солнечным лучам испортить наши белоснежные лица.

– Помилуй, куда солнцу тягаться с таким-то слоем пудры!

Но Ирен была непреклонна, и я волей-неволей согласилась взять с собой дурацкий аксессуар. Годфри уже ждал нас внизу. Не скрывая своего удивления, он сделал мне громкий комплимент, что очень меня смутило и привлекло немало посторонних взглядов в нашу сторону.

Как же я пожалела о том, что позволила себе так легко одеться! Я чувствовала каждое прикосновение лайковых туфелек к грубому булыжнику, а морской ветер беспрестанно трепал волосы и подол платья.

– Тот самый дом, как я и думала! – воскликнула Ирен.

Мы остановились перед особняком, приютившимся в тени дворца. Прическа подруги под воздействием ветра превратилась в спутанный каштаново-рыжий клубок. Несмотря на подобное безобразие, она по-прежнему оставалась неотразимой.

– Сюда бородатый незнакомец привел даму из дворца? – в голосе Годфри слышалась нотка сомнения.

– Именно. Я стояла там. – Ирен указала на узенький боковой проход. – Коротала время за сигаретой.

Очевидно, герцогиня ожидала нас с минуты на минуту: дворецкий открыл дверь еще до того, как Годфри успел позвонить. Нас провели по узкому коридору в гостиную.

Конечно, со стороны дом выглядел весьма удручающе: светлая штукатурка облупилась, а у нескольких ставней отломились ручки. И все же была в нем некая элегантность, присущая французскому стилю, – не зря же плетеные стулья и цветы в кувшинах считаются в этой стране высочайшей модой. Дом этот впечатлил бы самого Оскара Уайльда. Если, конечно, этого еще не произошло.

Стены гостиной были обиты солнечно-желтым шелком. В вазах, расставленных по всей комнате, душистые ветви вербы образовали бархатные своды. Чашки из синего японского фарфора цвели, словно голландские тюльпаны, контрастируя со столь сдержанным фоном.

В комнату неспешной походкой скользнула герцогиня, облаченная в полосатое сине-лиловое домашнее платье из мятно-зеленой тафты, расшитое лиловым кружевом.

За годы нашей с Ирен дружбы мне посчастливилось познакомиться со многими прославленными красавицами нашего времени: в Лондоне – с Лилли Лэнгтри и Флоренс Стокер, в Париже – с Сарой Бернар. При встрече с каждой из них меня неизменно поражало, сколь разительно отличался их облик от того, что о нем говорили, – и не в лучшую сторону.

Должно быть, я весьма предвзята в своих суждениях. А может, всему виною жестокая безвестность, в которой неминуемо томятся достойнейшие из женщин. Так или иначе, красота их представлялась мне лишь слабым огоньком свечи, блекнувшим в ослепительном великолепии примадонны.

Алиса, герцогиня де Ришелье, стала для меня очередным разочарованием, хотя кому-то, быть может, ее огромные голубые глаза показались бы весьма привлекательными. Светлые волосы ее были прекрасны, но лицо портили чересчур длинный нос и подбородок, которые, кстати сказать, непременно огрубеют с возрастом.

Как и Ирен, Алисе Гейне было около тридцати лет. Но, в отличие от примадонны, герцогиня успела обзавестись двумя детьми – сыном Мари Одеоном и дочерью Одилией. К тому же она уже давно овдовела.

Все это Годфри выведал у журналистов и нотариусов, благодаря стараниям которых потомки не забудут наши имена.

– Дорогие мои мистер и миссис Нортон! – Герцогиня обратилась к нам по-английски. – И мисс?..

Я поймала на себе пристальный взгляд ярко-голубых глаз.

– Мисс Пенелопа Хаксли, – тотчас подсказала Ирен.