Неотразимая компаньонка - Элизабет Роллз

Проходя мимо комнаты Тильды, он услышал приглушенные голоса за дверью. Один голос принадлежал Тильде, а другой – лорду Пембертону.

– Мне следовало ожидать, что ты все испортишь! Ты просто шлюха! Тебе даже удалось отвлечь Сейнт-Ормонда, а в это время молодой Молверн заловил в свои сети Амелию!

Что имеет в виду Пембертон? Криспин насторожился. Голос Тильды был негромок, но чувствовалось, что она вне себя от гнева. Слов Криспин не разобрал.

– Хватит нести чушь, девушка! Ты за это получишь!

Раздался крик, затем мужской голос завопил от боли.

– Убирайтесь вон! Не вздумайте вернуться, а иначе я вызову слуг, чтобы вас вышвырнули отсюда! – На этот раз дрожащий голос Тильды прозвучал громко и отчетливо.

Криспин укрылся в темной нише и задул свечу. Ему хотелось броситься ей на помощь, но по голосу Тильды он понял, что она справится сама. А если он ворвется к ней – или его увидят около ее спальни в халате, – то скандал неминуем, и это ее погубит.

Раскрылась дверь, и из комнаты торопливо вышел лорд Пембертон, держа в одной руке свечу, а другую прижав к голове. Это мало заинтересовало Криспина, так как он разглядел у Пембертона хлыст.

Криспина охватила жгучая ярость, он горел как в огне. Пока лорд Пембертон не скрылся за углом галереи, ему ничего не оставалось, как стоять в нише.

Он не помнил, как шагнул к двери спальни, и услышал только стук упавшей на пол книги. Тильда резко обернулась на звук с грохотом открывшейся двери. Глаза ее смотрели испуганно, а в руках она держала тяжелый подсвечник.

– О… я подумала…

Она судорожно проглотила слюну и поставила подсвечник на туалет. На ней была только шелковая ночная рубашка, собранная под грудью. В неярком свете глаза казались огромными. Но даже в полумраке он разглядел у нее на плече красный рубец от удара хлыстом.

– Будь он проклят! – голос Криспина прозвучал угрожающе.

– Я… я… тоже его ударила… подсвечником. Он не ожидал, потому что в прошлый раз я этого не сделала.

“В прошлый раз”. Милли была права.

Криспин, не думая о том, что поступает опрометчиво, пересек комнату. И вот уже она в его объятиях, ее теплое, ароматное тело доверчиво прильнуло к нему, руки обвились вокруг его шеи, а губы сами потянулись к поцелую. Он со стоном прижался к ее рту и почувствовал, как утихает гнев. Но вместо гнева теперь его охватило жгучее желание. Она была такой нежной и восхитительно податливой и не отводила его рук, которые сжимали и гладили ее мягкие бедра.

Он подтолкнул Тильду к постели. На этот раз она не сопротивлялась и сама сделала шаг назад. У Криспина кружилась голова, горячая кровь стучала в жилах, а чресла пылали жаром. Он с трудом убрал руку с ее бедер, но убрать ладонь с груди было выше его сил – пальцы продолжали водить по набухшему розовому соску, видневшемуся под прозрачным шелком.

– Тильда, – с трудом произнес он, осыпая поцелуями ее лоб, глаза и волосы.

Он должен быть уверен в том, что она его хочет. Он не может воспользоваться ее обидой, ему лучше уйти. Но есть пределы самообладания, и он вот-вот потеряет голову.

– Просто поцелуйте меня, – прошептала она и осторожно провела кончиком пальца по его губам.

У него едва не остановилось сердце.

– Тильда, – задыхаясь, выговорил он, – если я вас снова поцелую, то уже не смогу остановиться. Вы меня поняли?

Ответ Тильды прозвучал еле слышно:

– Вы мне необходимы, Криспин, и я не хочу, чтобы вы… сдерживали себя…

Она подняла голову и посмотрела на него. Ее золотистые глаза были подернуты дымкой, губы распухли от поцелуев, и она облизала их.

Оказывается, он ей необходим! Криспин был потрясен. Подхватив Тильду на руки, понес ее к кровати и осторожно опустил на покрывало. Она хотела было натянуть на себя одеяло, но он не дал ей этого сделать.

– Ну нет. – Его глаза сияли. – Я слишком долго ждал, моя любимая. Я хочу увидеть вас всю.

Он лежал на ней, прильнув к ее рту и положив бедро между ее ног. Тильда была полностью в его власти и испытывала огромную, неудержимую радость оттого, что отдается любимому мужчине. И пусть он пришел всего лишь для того, чтобы утешить, и остался, чтобы получить взамен наслаждение от ее тела. Она отдаст ему все, а ей достанутся воспоминания о ночи любви. Эти мысли будут согревать ее одинокую постель всю оставшуюся жизнь. Она не будет ни о чем жалеть, потому что вот эту единственную ночь она принадлежит ему и радуется тому, что ей так много дано.

А Криспин никогда не испытывал такого накала страсти и никогда прежде женщина так искренне не отдавалась ему. Податливость и радость Тильды приводили его в восторг и так умиляли, что его страсть смешалась с нежностью, которая до сих пор была ему неизвестна.

Разрядка наступила подобно тому, как сжатая пружина вырывается из тисков. Криспин чуть-чуть приподнялся над Тильдой, затем рывком вонзился в нее. Тильда вскрикнула, и ей почудилось, что она взлетела над высоким утесом, а потом рассыпалась на мириады сверкающих горящих кусочков. Этот восторг постепенно сменился блаженным умиротворением.

Криспин достиг состояния экстаза одновременно с Тильдой. Он торжествовал, потому что подобного удовлетворения от разрядки он еще не испытывал и потому что Тильда тоже достигла пика наслаждения. Он понял это, когда почувствовал, как задрожало под ним ее тело и как она, прижавшись к нему, прерывисто шептала его имя.

Он перекатился на бок и уютно устроил Тильду в своих объятиях, бормоча ей в ухо ласковые слова и осыпая нежными поцелуями. Она прильнула к нему теплым, разнеженным телом, обвивая руками и ногами.

Криспин бросил взгляд на свечу, стоявшую на тумбочке около постели – пламя тлело и грозило скоро совсем погаснуть. Он постарался отделаться от мысли, что его радость исчезнет так же быстро, как огонь свечи.

Криспин с трудом заставил себя расстаться с Тильдой, пока кто-нибудь из прислуги не увидел, как он выходит из ее комнаты. Он молил бога, чтобы ночь, проведенная в ее постели, не побудила его совершить необдуманные поступки. Он не должен терять самообладания, как бы отчаянно ему ни хотелось обладать ею. Тильде нужно время, чтобы свыкнуться с тем, что произошло между ними. И чтобы примириться с женитьбой Гая. И еще ей нужно время, чтобы принять его любовь. Он никогда не навязывался женщине, и с Тильдой этого не будет.

Лорд Пембертон спал очень плохо и не только от головной боли. Он проснулся на заре, когда луч света проник сквозь щелку в шторах и упал ему на лицо. Он застонал и открыл глаза. Голова болела, но хуже всего было то, что придется объяснять появление синяка и шишки на лбу.

Со злобой обдумывая, как бы отомстить племяннице, он оделся. Может быть, головная боль пройдет на свежем воздухе. Поравнявшись с комнатой Тильды, он выругался и… вдруг услыхал слабый щелчок. Он обернулся. Дверь растворилась. Лорд Пембертон быстро спрятался в нише в стене. Выпучив глаза и торжествуя в душе, он смотрел, как из спальни вышел хозяин дома в ночной рубашке и халате. Бросив взгляд по сторонам, он подобрал с пола толстую книгу и размашистым шагом пошел по коридору.